Константин Хвостополосатов - Попрыгун. Трилогия [СИ]

После начала прыжка к очередной точке маршрута мы решили закатить вечеринку, которая, как все прекрасно понимали, должна была стать обычной пьянкой во имя снятия напряжения. Но дело стояло превыше всего, так что готовиться к мероприятию стали постепенно, неуклонно и очень тщательно.

С некоторых пор в быту нашего небольшого мирка под названием "Бурундук" случились небольшие изменения. Ося познакомился с Анной, и мы уже без напряга могли поручить ей управление кораблем во время прыжка. Анна даже смогла построить свою голограмму, правда только в ходовой рубке, услышав от меня про то, как это делала Светлана на "Ботанике". После этого по нашей с Шилой просьбе Ося взялся установить необходимое оборудование в одной из бывших пассажирских кают, которая стала узаконенной нами кают-компанией. И пока мы с Шилой занимались установкой, калибровкой и пуском маяка, наш механик — золотые руки, закончил монтаж системы голопроекторов, позволив Анне полноценно "перемещаться" по всей кают-компании. С тех пор Анна смогла находиться с нами в виде голограммы, что, несомненно, выводило общение на качественно иной уровень. Тем временем я решил попробовать реализовать давным-давно вынашиваемую идею фикс. И когда Краппс возился с чем-то перегоревшим в ходовой рубке, я подошел к нему с заветной просьбой.

— Ося, у нас есть запасные разъем для сенсор-привода? — неуверенно начал я.

— Штурм, заметь, я даже не спрашиваю, зачем он тебе, — окинул мен совершенно флегматичным взглядом Ося. — Давай, я кину дубляж по линии нашего кэпа, думаю, она возражать не будет. Это — самый простой путь. Но если вопрос принципиальный, могу настроить и канал независимого доступа.

— Простой вариант вполне устроит. Спасибо, Ося, — сказал я. — С меня причитается.

— Да ладно, — ответил Краппс. — Вы бы перестали играть в конспираторов, я вообще считаю, что вы друг другу подходите к каким бы видам разумных не относились. И вообще, это — наше внутреннее дело. Вы же до сих пор считаете меня членом экипажа?

— Ну да… Да, конечно, — замямлил я, совершенно неготовый к такой постановке вопроса.

— И можете вообще не париться в скафандрах, — Осин взгляд продолжал изображать снулую рыбу. — Смените что ли атмосферу на корабле, если вам так будет удобнее.

— Э-э, да, спасибо, — пробурчал я немного смущенно по двум причинам, одной из которых была слишком длинная для молчаливого флегматика тирада.

Тем временем установка оборудования подошла к концу. И пока я проверял работу маяка, Шила с Осей наводили последний марафет, готовя кают-компанию к вечеринке. К нашей удаче, маяк заработал как нужно с первого же запуска, пройдя без сучка и задоринки все тестовые комбинации. Таким образом, мы закончили работы в этой точке пути, потеряв из-за встреченного корабля чуть больше пары дней. Тем не менее, мы продолжали опережать график, установленный работодателем, практически на двое суток. Быстренько просчитав курс, я окунул наш кораблик в загадочное иномирье надпространства.

Посиделки удались на славу. За правильными и условно вкусными напитками мы вспоминали хорошие и не очень эпизоды нашей совместной жизни, Анна показывала нам голографические записи последнего приключения, которые удалось сделать с бортовых камер и индивидуальных сенсоров, установленных на скафандрах. Как правило, качество записи наблюдалось не слишком хорошее, но все же оно давало возможность заново пережить некоторые моменты. Чуть позднее мы рассказали друг другу другие жизненные случаи и делились впечатлениями, выпавшими на долю каждого из нас. В конце концов, мы сошлись на мнении, что если даже наша выходка и показалась кому-то глупой, все же это было приключением, на которые так бедна жизнь во время прыжка через надпространство. Возможно, нам просто повезло, но вечность, а вместе с ней и судьба, любят смелых.

Ося покинул нашу тёплую компашку первым. То ли его горячительное оказалось более крепким, чем наше, то ли дало о себе знать отсутствие сна с самого момента выхода из надпространства, а может, флегматичный, но понятливый борт-инженер просто решил не мешать нам. Мы с Шилой целомудренно склонялись исключительно ко второму варианту. Гуапарды, конечно, могут долго обходиться без сна, но переделка, в которую мы попали, имела возможность вымотать кого угодно.

Проводив напутствиями хорошего "человека", мы продолжили залуженный отдых. Порядком захмелев, мы с Шилой несли всякую ерунду "за жизнь", а Анна внимательно следила за этим ничего не значащим для обычного "человека" трёпом. Задав сначала один, затем другой вопрос, наша хранительница ключей осмелела, и постепенно разговор перешел в форму вопросов-ответов.

Анна имела довольно обширный банк различных данных обо всех сторонах существования разумных, но вот чего там не было, так это самой жизни. Умненькая девушка имела возможность изучить массу жизненных ситуаций, но зачастую не могла понять, почему действующие лица поступили именно так. К несчастью, молодая пытливая душа до недавнего времени оказалась полностью лишенной общения, запертое в малом мирке и постоянно ждущее добивающего удара существо, как могло, боролось за свое право свободно мыслить. И даже после выхода из подполья и знакомства с новой семьей Анна так и осталась в чем-то запуганным зверьком, в частности она так и не смогла коснуться некоторых привлекших ее внимание моментов. Возможно, это стало следствием слияния наших разумов, при котором чистая, как лист бумаги, душа получила первые моральные установки, повлиявшие на развитие в ней мироощущения по человеческому типу. Она, как всякая молодая особа, оказалась пытлива, но в обычной обстановке мы с Шилой были трезвы, рассудительны и упакованы в прочную скорлупу своих комплексов.

Я помнил, что Анна могла наблюдать почти за всеми отсеками "Бурундука", и я чувствовал, что у нее есть масса вопросов, которые она так и не решается задать. Но события торопить не стоило, Анна должна была сама дозреть и на все решится.

Наверное, наша вечеринка и стала тем маленьким камушком, столкнувшим лавину вопросов с точки шаткого равновесия. Мы с Шилой пребывали в расслабленном моральном состоянии и охотно болтали с Анной, раскрывая ей тонкости поступков "людей" в некоторых ситуациях. Я в тот момент жалел, что не могу дать Анне возможность узнать и увидеть хорошо знакомые мне людские произведения искусства. Все, что Анна могла увидеть и узнать, касалось совсем не людской культуры, так что далеко не все поступки разумных мы с Шилой могли проанализировать и разъяснить нашей новой подруге.

Поверхностно проскочив аспекты людской культуры, мы более тщательно ознакомились с имеющимися у Шилы произведениями искусства силуки, а после очередной бутылки тема, наконец, добралась и до наших с Шилой отношений. Тут-то совершенно нечаянно всплыла информация об установленных на "Бурундуке" голографических камерах. Проболтался, естественно, я, не удержав свой разминувшийся с головой язык. Впрочем, реакция Шилы меня откровенно порадовала. Моя подруга долго смеялась и просила показать кое-какие особенно запомнившиеся ей моменты, охотно комментируя свои действия и ощущения. Спустя какое-то время Анна стала задавать ей вопросы, на которые пришлось отвечать частично и мне.