Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

– Может, останетесь? – спросил я, подчеркивая интонацией, что вопрос задан не всерьез.

Однако капитан Воронихин, как мне показалось, несколько секунд размышлял над таким вариантом более чем серьезно.

Здесь он был вождем-самодержцем маленького племени, царем, богом и воинским начальником, – я видел, как стремглав бросались исполнять его приказания.

А что его ждало в покинутом мире? Для начала, надо думать, следствие по уголовному делу о гибели почти трех сотен человек. Причем всплывут кое-какие неаппетитные подробности (как я понял из намеков и обмолвок, во время первого, самого тяжелого голода дело доходило до каннибализма). И подданные, сейчас беспрекословно подчиняющиеся вожаку, по возвращении первыми побегут давать на него показания.

– Не останусь, – твердо сказал капитан. – Нет больше сил в проклятом болоте сидеть… Хочу умереть под родным небом.

– Тогда выступаем все вместе завтра на рассвете, как договорились.

Своей самой большой тревогой я не стал делиться с капитаном. Дело в том, что группа Института, высланная на Ззуусс, так и не вышла на связь, – ни на основной частоте, ни на двух запасных. Что-то у них пошло не так… Без их помощи лазейку, ведущую на Землю-1, нам вовек не отыскать. В самом лучшем случае вернемся все вместе на Землю-2, да и то лишь в том случае, если здешнее отверстие портала зафиксировано, а не дрейфует по болотистым джунглям. А если дрейфует… тогда племя капитана Воронихина прирастет на пять человек, и мне придется привыкать к лягушатине, замаринованной в желудочном соке жабозавра. Ну а в самом худшем случае наша совместная попытка нарушить планы Гуа станет коллективным самоубийством.

Замечательные перспективы, что и говорить.

Ззуусс – название, неизвестно кем придуманное, но явно звукоподражательное, изображающее комариный писк, в сумерках не смолкающий в этом мире.

Причем комары здесь водились привычного размера, гигантизмом не отличавшиеся, в отличие от стрекоз и водяных жуков. Малые размеры компенсировались несметным количеством.

Планируя экспедицию, я догадывался, что заболоченный мир окажется богат комарами, – и закупил достаточное количество репеллентов нескольких видов. Они сработали, кровососы по широкой дуге облетали нашу пятерку, а постоянный писк стал привычным звуковым фоном. (Соратники капитана Воронихина тоже изобрели антикомариное средство – именно оно покрывало их руки и лица, а не боевая раскраска, как изначально показалось.)

Но одну проблему, связанную с комарами, я все же упустил из виду. Не учел, как воздушные фильтры «Рейнджера» будут взаимодействовать с этой летучей напастью. И фильтры, разумеется, забились, а я-то грешил на свойства атмосферы… Механик «Котлина» продемонстрировал мне сеточки фильтров, покрытые слипшейся комариной массой, прочистил их, – после чего двигатель вездехода завелся и заработал. Взгляд механика был полон недоумения: ну и как же такие безрукие неумехи вообще смогли сюда добраться?

«Рейнджер» теперь был на ходу, но двигался на буксире вслед за шлюпкой, – той самой, на борт которой я поднялся при первой нашей встрече. Оказывается, капитан Воронихин во всех передрягах сберег запас дизельного топлива как раз на такой случай. Разлагаются при длительном хранении лишь высокооктановые сорта бензина (вернее, разлагается не сам бензин, а присадки к нему), а старой доброй солярке семь лет в чужом мире не повредили. Робинзоны Ззуусса плавали на веслах и под парусами, а дизельные двигатели шлюпок использовали лишь один раз, во время сражения с хронофлибустьерами.

Следом за вездеходом тянулась вереница катамаранов, соединенных буксирными концами. А замыкала построение вторая шлюпка «Котлина», плывшая своим ходом, – на ней не было ни мачты, не пушек, и вообще судно сохраняло почти первозданный внешний вид. Зато внутри превратилось в брандер, под завязку набитый единственной доступной в здешних краях взрывчаткой, – черным порохом.

Брандер не стал импровизацией, созданной после нашего прибытия, капитан подготовил его давненько. У него, оказывается, имелся свой план действий, и первым пунктом в том плане стояло уничтожение при помощи брандера Тсатхоггуа, предвечной и бессмертной Силы.

Именно так, не больше и не меньше.

Среди морских капитанов чаще, чем среди представителей прочих профессий, встречаются авантюристы в хорошем смысле этого слова, – те, кто берется совершить невозможное и порой совершает вопреки всему.

Капитан Воронихин был из такой породы людей. Он явно опоздал с появлением на свет, наша эпоха к авантюристам не благосклонна. В давние века он плыл бы на утлой каравелле через бескрайний океан, чтобы либо погибнуть, либо открыть неведомый континент. Или командовал бы легким бригом, вступившим в бой с двумя линейными кораблями и умудрившимся победить. Или прославился бы под черным пиратским флагом, совершая небывалые по дерзости налеты.

В наши дни он командовал мирным круизным теплоходом. Возил толстосумов по Балтике. Спокойная и комфортная эпоха не позволяла пробудиться дремавшей в капитане авантюрной жилке. Да и вообще старый тезис «Капитан на судне первый после Бога» в эпоху спутниковой связи, компьютеров и Интернета изрядно обесценился. Не так-то просто принять и воплотить рискованное решение, когда пароходство и компания-владелец контролируют все твои действия в режиме реального времени.

Лишь на Ззууссе наклонности Воронихина получили возможность для полного развития… Замахнуться на убийство Гуа – авантюра всех авантюр. Квинтэссенция авантюризма.

Когда наша флотилия вышла на речной простор, обнаружился первый признак того, что земноводные Ззуусса обладают разумом или хотя бы псевдоразумом.

В небе кружила гигантская стрекоза и ее силуэт показался необычным. Посмотрел в бинокль и обнаружил не то пилота, не то наездника – на спине насекомого сидел «головастик». Вот, значит, на чем они летают… А я-то гадал, откуда в мозгу погибшего на Славянке существа оказалось воспоминание о взгляде сверху на его родной мир.

– Похоже, нас обнаружили, – сказал я капитану. – На эффект неожиданности можно больше не рассчитывать. И наверняка пошлют кого-нибудь встретить дорогих гостей.

– Не пошлют… Она нас не замечает. Мы для нее… ну… как муравьи на садовом участке. Пока муравей ползает в траве, никому не интересен, а если укусит, то раздавят. Но тоже без интереса.

Капитан упорно именовал Тсатхоггуа в женском роде и называл Проклятой Жабой, сокращенно ПЖ. Я не стал его разубеждать. Хотя мифология наделяет Силы мужским либо женским статусом, по сути своей они бесполые.