Макс Глебов - Тактический уровень

Особый отдел НКВД Южного фронта располагался в Днепропетровске. Доверять собранные сведения телефонной связи батальонный комиссар Кириллов не рискнул, и отправился к начальству лично. Кабинет товарища Сазыкина находился на третьем этаже здания дореволюционной постройки на Октябрьской площади, куда Кириллов и прибыл ближе к полудню.

– Ну что, батальонный комиссар, есть результаты? – начальник особого отдела вышел из-за стола и протянул руку подчиненному.

– Есть, товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга, – кивнул Кириллов, пожимая руку Сазыкина, – но не совсем те, на которые мы рассчитывали.

– Что накопал?

– Подтверждаются показания Музыченко и Соколова. Ефрейтор Нагулин, произведенный в младшие лейтенанты приказом командарма-6, утверждает, что при постановке задачи его непосредственный начальник майор Свирский сообщил ему также задачу всей «колонны особого назначения». Зачем он это сделал, и откуда сам узнал эту информацию, остается неясным, а самого его уже не спросишь, но слова Нагулина совпадают с показаниями генерал-лейтенанта и комдива.

– Бумаги у тебя с собой?

– Да, все, что собрал – здесь, – Кириллов слегка хлопнул ладонью по кожаному портфелю.

– Оставишь мне. Пришел приказ из Москвы. Музыченко и Соколова у нас забирают. В шестнадцать часов за ними прилетит самолет, так что это дело теперь уйдет на самый верх, в Управление, а наша задача – передать руководству все имеющиеся наработки.

– Есть! – Кириллов открыл портфель и начал извлекать из него картонные папки. – А что с остальными окруженцами?

– Все, как обычно, – пожал плечами Сазыкин, – Допросим, и если не выявим предательства, передадим в службу кадров. У нас дивизии по три тысячи человек, так что им быстро место найдется.

– Нагулина тоже на переформирование? Его Музыченко в своих показаниях выделял особо, и даже написал на него и его людей представления к государственным наградам.

– Какие награды, батальонный комиссар? Две армии и мехкорпус сгинули в котле! Забудь. Пусть радуются, что в живых остались.

– Товарищ комиссар государственной безопасности третьего Ранга, разрешите мне поработать с Нагулиным более тщательно. Очень необычный боец. Лично сбить несколько самолетов противника не каждый может. Немецким владеет без акцента. Люди, которые с ним из окружения выходили, вообще, сказки какие-то рассказывают про его слух и зрение…

– Это не наше дело, товарищ Кириллов. У вас есть основания подозревать Нагулина в измене, преступной трусости или сотрудничестве с врагом?

– Прямых улик нет, но…

– Я знакомился с его делом, батальонный комиссар – меня этот случай тоже заинтересовал, но боец, лично уничтоживший столько фашистов, не может работать на противника. Железные подтверждения этих фактов присутствуют не всегда, но и того, что видели десятки красноармейцев и командиров, более чем достаточно.

– А если он работает не на немцев? Есть ведь еще союзники и нейтральные страны. В этом случае немецкие потери могут быть ему только на руку. Он очень хорошо подготовлен. Это отмечают капитан Щеглов и сержант Игнатов. Это же утверждает снайпер Серова и сержант Плужников, а он, напомню, из нашего ведомства. Я уж молчу о красноармейцах Чежине и Шаркове, чье мнение можно было бы и не учитывать, если бы оно не совпадало с остальными. А где он мог пройти такую подготовку? В тайге, стреляя по белкам? Не верю!

– Я думал об этом, – кивнул начальник особого отдела, – Не сходится. Никто и никогда не стал бы внедрять агента с такой подготовкой настолько топорным способом – слишком велик риск потерять ценного специалиста. Да и нужен ли американцам или англичанам агент на передовой советско-германского фронта? Затраты ресурсов на подготовку операции такого уровня несопоставимы с возможными выгодами. В общем, так! Отправь его к кадровикам, но наблюдения не снимай. Пусть пока им занимаются те, на кого командованием возложены соответствующие обязанности, а там посмотрим. Дадим ему возможность себя проявить не в условиях котла, когда живых свидетелей его художеств почти не осталось, а в более контролируемой ситуации. Единственное что… шепни им там, чтобы Нагулина определили в одну часть с людьми из его взвода. Мы с ними уже работали, да и расширять круг лиц, знающих о нашем к нему интересе, пока не стоит.

– А его звание?

– А что звание? У нас есть приказ командующего шестой армией. Комфронта Тюленев его не отменял. Сам Музыченко тоже пока ни в чем официально не обвинен, а с этими показаниями, – Сазыкин кивнул на папки на своем столе, – скорее всего, обвинен и не будет, задачу-то он честно выполнил, так что все обвинения достанутся сдавшемуся в плен генералу Понеделину. Вот пусть и командует Нагулин, раз уж заслужил, тем более что при прорыве его взвод проявил себя с наилучшей стороны. Наградить не можем, так хоть кубик в петлице сохраним. Все, батальонный комиссар, свободен. Мне еще дела Музыченко и Соколова к передаче в Москву готовить.

Возникшая передышка позволила мне подвести некоторые итоги и оценить свои действия. Нельзя сказать, что я остался ими доволен. Да, вырваться из котла удалось, и это несомненный плюс, но, как показала практика, я имел все шансы там и остаться, словив случайную пулю или осколок, а то и просто попав в плен. В финальной части прорыва я окончательно утратил контроль над ситуацией, и если бы не Музыченко, оперативно организовавший ракетно-артиллерийский удар по зажавшему нас моторизованному батальону, ничем хорошим бы эта история для меня и моих людей не закончилась.

Пока я действую на тактическом уровне, ничего толкового добиться не получится. Сколь угодно точный стрелок, исключительно эффективный разведчик или диверсант – все это замечательно, но не тянет больше чем на капитана, ну, в самом благоприятном варианте, на майора. Это не значит, что пользоваться этими преимуществами нет смысла, но не на них мне нужно делать акцент. В моем распоряжении есть сеть сателлитов, потенциал которой гораздо шире тех возможностей, которые я уже использовал. В силу обстоятельств я не мог внятно распорядиться обширными данными о ходе боевых действий на всем фронте, и был вынужден ограничиться пределами Уманского котла, а чаще несколькими километрами вокруг места, где в текущий момент находился. Теперь же, вырвавшись из окружения, я получил некоторый простор для выбора. Естественно, никто не спросит младшего лейтенанта, и хорошо, если не ефрейтора, о том, где он желает применить свои полководческие таланты, но, по крайней мере, сейчас вопрос элементарного выживания не отбирает у меня все имеющееся время и силы, так что можно спокойно обдумать ситуацию.