Тим Волков - Кровь цвета хаки [litres]

Это выбило из колеи даже видавшего и не такие виды капитана Скорейко. Он яростно отстреливался, пятился назад, медленно забираясь на груду бетонных балок.

– Всем наверх… – заорал военстал, перезаряжая автомат и не сразу попадая магазином в паз, чертыхаясь, ломая ноготь о защелку и зацеп магазина. – Всем прочь с земли… Твою ж мать!.. Сучий потрох… Назад, Серега! Лезь на крышу, гребаный… Да что ж за…

– Командир, слева-а!

– Гамлет, бойся справа…

– Мля-а! С тыла заходят волчар-ры…

– Гранатой бей… Бей бл…

– Куда ты прешь, идиот…

Вопли, визг, ругань, вой. И частая беспрерывная оружейная трескотня.

Капитан увернулся от прыгнувшего на него псевдопса, запутался в ремне автомата, поэтому, не теряя времени, выхватил нож и им уже встретил новый выпад мутанта. Дикий страшный оскал твари вмиг исчез, когда клинок до рукоятки вошел под лопатку зверя, с морды монстра на лицо офицера потянулся сгусток слизи.

– Ч-черт! Гадина.

Капитан оттолкнул хищника в сторону, дрожащей рукой воткнул лезвие в ножны, еле попав в них, рукавом грубо вытер лицо и стал искать автомат, провалившийся в щель между балками. По рычанию за спиной он понял, что рано еще расслабляться и терять бдительность. Оборачиваясь, мгновенно ушел в сторону, выхватывая из нагрудного отсека разгрузочного жилета «Удав». Больно ударился спиной об острый край бетонной балки, но палец уже жал и жал спусковой, посылая из ствола пистолета пули.

Вонючий лисоед с взъерошенной на загривке шерстью опрокинулся уже после второго выстрела, заскулил, падая с горы балок вниз. Военстал хладнокровно выпустил в него всю обойму, автоматически, заученными движениями вставил новую и бегло осмотрел поле боя.

Бойцы, потеряв еще двоих, все же забрались на крышу казармы и ржавый остов топливозаправщика, быстро оправлялись и перезаряжались. Вокруг носились полтора десятка тварей, иногда грызясь друг с другом либо рыча на ускользнувших жертв. И вот, казалось бы, сейчас можно было выдохнуть, спустить пар и спокойно перебить маячивших там и сям мутантов, но нет, неожиданно проявил себя Корсар.

Сверху замолотил «Печенег», накрыв бойцов шквальным огнем. Сам капитан успел нырнуть за бетонные укрытия, а вот парням на крыше здания не повезло вообще. Трупы сталкера и солдата скатились вниз, а раненый спецназовец зацепился за обрубок антенны и повис, истекая кровью и громко постанывая. Внизу под ним сразу сгрудились крысаки, подпрыгивая и ожидая падения лакомой добычи.

Скорейко выматерился и осторожно выглянул из-за балки, выискивая источник стрельбы, но тут же пригнулся, чуть не схлопотав с полдесятка пуль. Крошево цемента сыпануло в глаза и болезненно защипало лицо.

– Вот же ж козлина! Живучий ты, сталкер.

Очередь пулемета переметнулась на старый транспортник, с которого замертво свалился солдатик, а пара военсталов, успевших скрыться за кабиной, теперь отбивалась от напрыгивающих на них псов.

И только когда «Печенег» замолчал, видимо, для перезарядки и смены позиции, остатки группы вояк смогли взять тайм-аут.

Когда пуля снайпера пробила плечо, Корсар в первую минуту ощутил острейшую боль, свалился на помост, скорчился и подумал, что все, вот и настал конец. Но мозг тотчас дал новую команду – жить, продолжать сражаться. Сталкер перевернулся, оторвал липы жилета, осмотрел рану и прислушался к ощущениям. Боль почти ушла, но рука не двигалась, плечо онемело, из рваного отверстия в куртке сочилась темная жидкость. И хотя прожектор не освещал его, но Неприкасаемый понял, что это его кровь, и она все того же зеленого цвета.

Но именно этот флюид, образовавшийся в теле сталкера после попадания «мумие», стал лечебным, обладающим какими-то волшебными свойствами. Кровь очень быстро начала сворачиваться, перестала течь, а рана нестерпимо зачесалась. Не видя того, человек осознал, что она затягивается, мутагенные клетки регенерируют и сами восстанавливаются. Стало легче, силы вновь возвращались, боль стихала.

Корсар встрепенулся, домотав бинт на плече. И только потом занялся анализом ситуации.

«Снайпер с тыла. Почти с тыла. С фланга, где орудовал спецназ Долгушина. Значит, парни еще целы после схватки с зомби и скелетонами, возможно, потрепаны изрядно, конечно же, злы и жаждут смерти врага. Но… Работал снайпер, с близкого расстояния, почему же не наповал, а ранил? Странно».

Внизу снова оживился бой, нужно было помочь зверюшкам, которые очень помогли ему, человеку. «Человеку ли?! Кто я сейчас? С зеленой кровушкой, не убиваемый, озлобленный, дикий, навлекший на себя весь гнев и проклятия вояк… Да не только вояк, всех аборигенов Зоны. Весь люд ополчил против себя, всех наказал, всем сдачи дал, навеки вечные внес себя в расстрельный список, на стену позора и бойкота».

– Давай, Санек, иди уже до конца! Он близок. И ты еще не все сделал…

Корсар набрал в легкие побольше воздуха, встал на корточки, потом поднялся во весь рост. И пошел.

Пошел воевать.

Все с тем же противником, объявившим войну ему. Не он им, а они ему!

А значит, бой еще не закончен!

– Да выруби ты это освещение, едрить твою налево! – бросил в сердцах Скорейко, пополняя личный БК снятыми с погибших воинов боезапасами и поглядывая на спецназовца, выцеливающего в свете прожектора псевдоволка.

Боец пробурчал под нос что-то нечленораздельное и, в свою очередь, передал приказ одному из сталкеров. Тот, матерясь, подошел к трансформаторной будке, вынул последнюю гранату и на глазах ошарашенных вояк, не успевающих уже предупредить об опасности несмышленого воина, отворил скрипучую ржавую дверь.

Растяжка сработала, как и было задумано Корсаром, – раздался взрыв, отбросивший сталкера и разворотивший вход. Отдельные фонари мигнули, но не погасли, продолжая освещать местность, а вот разъяренный капитан Скорейко сорвал всю злость на спецназовце, который перепоручил столь деликатное задание неопытному ходоку Зоны.

– Я же… Мля-а… Специально приказал тебе… Какого… сволочь тупорылая!.. – Военстал развел руками, обескураженно глядя на дымящийся труп сталкера. – Не, ну, скажите, с кем тут воевать? Как мне воевать с такими олухами, мать вашу?! Идите вы все…

После смертей майора Лапердина и капитана Мухина, потери из строя остальных офицеров, включая тяжелораненого Долгушина, дальнейшие боевые действия, задуманные чопорными и амбициозными начальниками, автоматически превращались в пыль, в ничто. Теперь вся ответственность за огромные потери в живой силе и технике, за поражение могла лечь на плечи старшего офицера. А на настоящий момент из оставшихся в живых только он, Скорейко, оказался старшим. Значит, с него и спросят! Полковник Сенютин, начокруга, министр обороны.