Валерий Желнов - Метро 2033. Реактор [litres]

– Может, обойдем? – озвучил его невысказанную мысль Егор.

Зорин только покачал головой. Бегать вокруг и искать неохраняемую дыру в заборе было по меньшей мере неразумно.

Они специально не пошли напрямую к массивным воротам, боясь охраны. Но чем ближе друзья подходили к ограде, тем сильнее им казалось, что их опасения напрасны. При ближайшем рассмотрении ограда представляла собой крайне печальное зрелище. Казавшиеся издалека массивными и надежными бревна частокола прогнили насквозь. Плахов, подцепив, выдрал большую щепку. Из разлома в разные стороны метнулись насекомые, на землю попадали бледные личинки. Аккуратно крадясь вдоль забора, они все же вышли к воротам. С первого взгляда стало понятно, что насчет охраны они беспокоились зря. Все пространство перед воротами занимали непролазные заросли колючего кустарника с красными ягодами. Дмитрий предположил, что когда-то это была малина. Створки ворот и петли покрывал толстый слой мха. Было очевидно, что их не открывали уже лет десять.

Словом, община не казалось обитаемой и процветающей, как рассказывал Анатолий. Из-за ограды не раздавалось ни звука – не мычал скот, не слышались голоса. В небо не поднималось ни единой струйки дыма. Все вокруг выглядело мертвым.

– Может, они там передохли все? – прошептал Егор.

– Дай-то бог, – сказал Дима. – Проблемой меньше. Давай все равно аккуратно.

Они вернулись к тому месту, где Плахов отломал кусок бревна, достали ножи, доставшиеся им вместе с новыми ОЗК, и принялись за дело. Через десять минут перед ними в заборе зиял проход, достаточно широкий, чтобы пролезть человеку.

– С Богом, – снова прошептал Зорин. Друзья перехватили поудобнее автоматы и полезли в дыру.

Кругом царили запустение и разруха. Двери домов были выбиты, а сами дома были явно разграблены. В комнатах не осталось ничего, что могло бы пригодиться человеку в быту. Абсолютно непригодный ни для чего хлам валялся на полу в полном беспорядке. Дмитрий, подняв автомат, начал внимательно озираться вокруг. Несмотря на общий разгром, некоторые следы носили явно свежий характер.

– Егор, будь осторожен. Здесь кто-то есть. Побудь здесь, прикрой, если что.

С этими словами он осторожно начал продвигаться вдоль домов. Везде была одна и та же картина – выбитые двери и оконные рамы и разруха внутри. Осмотрев десяток домов, Зорин понял, что опасаться им здесь особо нечего. Он уже повернулся к Плахову, чтобы позвать его, когда заметил один домик с целой, не выбитой дверью. Показав жестом, чтобы Егор оставался на месте, Дима подкрался и, присев под окном, внимательно прислушался. В доме стояла тишина. Осторожно приподнявшись, он взглянул внутрь. В отличие от остальных домов здесь царил относительный порядок. Посреди комнаты стоял стол, накрытый грязной скатертью, в углу располагалась сетчатая кровать. Груда тряпья, лежащая сверху, видимо, служила постельным бельем. В дверной проем Дима разглядел торчащее из другой комнаты блестящее, надутое велосипедное колесо.

Посидев под окном еще минут пять и ничего не услышав, Зорин решил действовать. Чуть приоткрыв дверь стволом автомата, он снова прислушался. Затем, открыв дверь еще шире, быстро проскользнул внутрь. И тут же поплатился за свою расторопность. Под ногами противно заскрипели половицы, звук разнесся, казалось, на всю округу. Дмитрий весь сжался и скривился, как от зубной боли. Постояв так с минуту, он понял, что на звук никто выходить не собирается. Осмелев, выпрямился и огляделся. Признаки того, что в доме кто-то жил, присутствовали везде. Пол был более-менее чистым, на столе стояли тарелки с едой, кровать была смята, как будто с нее только что встали. Дима, стараясь, тем не менее, больше не шуметь, направился дальше. В дальнем углу стояли предметы утвари и инструменты – ухват, вилы, грабли. Все – ржавое и в крайне плачевном состоянии. Что-то беспокоило его, что-то на краю сознания, что он никак не мог уловить. Зорин обернулся и еще раз оглядел комнату. Через секунду он понял, что это было, и его сердце, неприятно ухнув, упало в район мочевого пузыря. Из тарелок шел еле заметный пар.

За спиной скрипнул пол. Дима резко обернулся и увидел стремительно летящий топор. Мир сначала вспыхнул яркими красками, а потом наступила темнота.

Возвращение сознания было мучительным и сопровождалось противной тошнотой и головной болью. Зорин шевельнулся и застонал от нахлынувшей дурноты. Все же, несмотря на это, он ощутил, что противогаза, как и капюшона, у него на голове не было.

– Опачки! А кто у нас очнулся?

Голос, раздавшийся за спиной, был тонким и слащавым до отвращения. Говоривший приблизился сзади к Дмитрию и издевательски пропищал:

– С добрым утречком.

Диму обдало ужасным смрадом давно не чищенных гнилых зубов, за шиворот упала и побежала по шее липкая капля. Незнакомец тем временем не унимался.

– Как здоровьице? Головка не бо-бо? Ну, ты уж прости, ежли что. Тебе что, не говорили, что в чужой дом без приглашения входить некультурно? Тебя ж не приглашали. Ну, ничего, мы таким, как ты, всегда рады.

Зорин тем временем с трудом приоткрыл один глаз и осмотрелся. Он сидел на инвалидной коляске, колеса которой он принял за велосипедные. Руки его было неудобно выгнуты и крепко связаны за спинкой кресла, а ноги примотаны к железной раме. Освободиться не было никакой возможности. Рядом, на такой же коляске и в такой же позе, сидел Егор. Голова его была покрыта коркой запекшейся крови. Левый глаз заплыл. Во рту, для надежности примотанный грязной тряпкой, торчал кляп. Видимо, пока Дима был в отключке, его друг успел достать своими разговорами «гостеприимных» хозяев.

За спиной Зорина послышался шорох одежды, и в поле зрения вошел хозяин того самого противного голоса. Возраст мужика определить было трудно из-за густой спутанной растительности на лице. Грязный засаленный ватник мешком висел на тщедушном теле. На ногах были камуфляжные штаны и кое-где протертые валенки. Влажные отвисшие губы постоянно находились в движении, словно что – то пережевывая, периодически открывая на обозрение гнилые пеньки зубов. Глаза на чумазом лице светились нездоровым блеском и непонятным восторгом. Идущий от мужика запах пота, давно не мытых ног и прогорклого жира довершал картину. Мужик, заметив Димину реакцию, радостно ощерился:

– Что, не нравлюсь? Ну, дык ничего. Я ведь и не должен тебе нравиться, тебе ж меня не есть. – И он разразился писклявым хохотом, словно над очень удачной шуткой. Его пробрало так, что он был вынужден опереться о край стола, вытирая грязным рукавом бегущие слезы. Зорин, не понимая причины столь бурного веселья, терпеливо ждал его окончания. Егор что-то мычал сквозь тряпку. Просмеявшись, мужик еще раз утерся рукавом и посмотрел на Дмитрия.