Виктор Точинов - Метро 2035: Защита Ковача [litres]

Вопрос: кто? – ее не занимал, ответ уже имелся. Мертвец, вот кто. Человек, пыхтящий у нее за спиной, пока этого не знает, но так же мертв, как выпотрошенный Груздь, как зарезанный боров, как гнусавый мобиль с дыркой в глазу, как его приятель с кровавым месивом вместо лица.

Вопрос: как это прекратить? – даже не мелькнул. Все, имевшее начало, когда-то закончится.

И лучше закончить это все первой.

Первым делом она попыталась разорвать провод, опутавший запястья. На вид толстый, но это ничего не значит. Медная жила внутри может быть тоненькая, а изоляция, даже такая толстая, прочностью не отличается. Если какой-то тупой мобиль повелся на толщину провода, не проверив прочность, и связал им руки за отсутствием веревки, – можно его хорошенько удивить. До самой смерти будет удивляться.

Не получилось. Провод врезался глубже, сделав еще хуже кровоснабжение кистей, и без того далекое от идеала, – вот и весь результат предельного напряжения мышц.

(Если бы Лиза имела представление, кто именно ее связал, то не теряла бы время на бесполезную попытку порвать привязь. Медведкин знал об электрических проводах все. На том, что он выбрал для пут, Лизу можно было подвесить, и провод выдержал бы. Рядом, на втором таком же, вполне мог висеть сам Медведкин, хотя был в два с половиной раза тяжелее.)

Отчего так раскорячены ее ноги, Лиза сообразила: причиной тому веревки, привязанные к ножкам топчана, а другими концами к ее ступням. И тоже не порвать… Наверное, такой же синий провод (она угадала).

Лиза почувствовала приступ дежавю, хоть и не слышала никогда такого слова. Но уже случалось, случалось с ней такое: путы на руках и ногах, и не порвать, как ни дергайся… Правда, тогда она ожидала, что придут и изнасилуют, была готова. Не изнасиловали. Но, видать, было ей суждено… На роду написано… Как этому утырку суждено стать трупом.

Однако стоило бы свести знакомство с субъектом происходящего действия… До сего момента она считала это излишним. Как начнет его убивать, заодно и познакомятся. Но коли уж начало ненадолго отложилось…

Вывернув шею, Лиза искоса посмотрела на пыхтящего сзади человека. Первым делом заценила габариты. Здоровенный, гад… Высокий, плечищи широченные, весу далеко за центнер, и Лизе это совсем не нравилось. А торчащий живот… Он мог бы помешать здоровяку за ней гоняться или бить ее. Но ведь Лиза не собиралась от него бегать… Собиралась нападать. А эволюция недаром породила жировой слой, – он ведь не только и не просто запас калорий, НЗ на случай голодовки, он еще отличная защита от многого: от холода, от ударов… и от порезов скальпелем, кстати: жирняге кровушку пустить сложнее, кровеносных сосудов в сале нет… Опять же лишняя масса помогает гасить энергию ударов. В общем, тот, кто считает, что жирного завалить проще, чем тощего, – тот никого никогда не валил.

С физическими кондициями ясно, но кто это такой, Лиза не могла взять в толк. Слишком старый для мобиля, забривают либо парней, либо мужиков в полной силе, а не таких вот, с животами… Неужто натуральный кровосос? А что он тут забыл, в вонючем мобильском логове?

Не придумав ответ, Лиза вернулась к главному. Она понимала: легко с таким обломом ей не справиться. Особенно голыми руками. А со связанными лучше и не начинать. Судьбу толстяка этот факт не изменит. Но тактику надо выбрать более осторожную.

Вариант с ментальной атакой она отложила… Сама-то сумеет, наверное, мозг отдохнул, – и впервые после приснопамятной «парилки» она чувствовала сейчас рядом чужие мыслительные процессы… Но больно уж он взбудоражен и возбужден, этот чужой мозг, не зацепить.

– Ожила никак? – радостно удивился толстяк. Даже больше удивился, чем обрадовался. Словно уже смирился с тем, что занимается некрофилией, а тут приятный сюрприз…

Лиза не ответила. Она еще не определилась с тактикой: предусматривает та разговоры или нет.

Не услышав ответа, здоровяк не стал настаивать на общении. Зато решил поменять позицию.

Начал развязывать ноги… Ну все, кабздец козлине.

Освободив ноги, толстяк перевернул ее на спину, и Лиза тут же бросила быстрый взгляд вокруг. Где ее одежда? Вон же она, в углу брошена, у раковины, и ботинок один там, второго не видно… хрен с ним, потом найдется. Она надеялась, что скальпель на месте, так и лежит в кармане. Толстяк вполне мог не додуматься проверить карманы…

Ну давай, родной, распутывай руки, не тормози…

«Родной» на мысленные понукания отреагировал с точностью до наоборот. Руки не развязал, мало того, нагнулся и снова стал крепить веревку, тянущуюся от ступни, к ножке топчана. Слухи о подвигах Лизы до него донеслись, не о всех, но о трех мертвецах с перерезанными глотками Медведкин знал. И о цифрах, нарисованных кровью, знал. Предоставлять свою кровь для новой цифры он не желал категорически. Даже малейшего риска не желал допускать.

Сообразив, что терять нечего, она попыталась зарядить другой ногой толстяку в висок, но было неудобно, попала по ключице. Вскоре и вторая нога оказалась зафиксирована. От рокировки Лиза выиграла лишь то, что пялилась теперь не на стенку, а на голого жирного мужика. Сомнительный выигрыш.

В отчаянии Лиза снова попыталась разорвать привязь, ту, что притягивала к трубе. Ей казалось, что шанс есть: поза другая, и теперь гораздо больше мышц участвует в попытке, до брюшного пресса включительно.

Медведкин заметил ее потуги и коротко гыгыкнул. Он хорошо знал, что провод не порвут и две таких Лизы.

Смешок еще не смолк, когда в его источник ударила струя воды – холодная, тугая.

Лопнул не провод – труба. Медведкин знал об электричестве все, а о водопроводе – лишь то, что он на Базе есть, и понятия не имел о плачевном состоянии полудюймовых якобы труб. Иначе привязал бы Лизу к чему-нибудь другому.

Труба разорвалась по сварному стыку. Верхняя ее часть не сильно отклонилась от вертикали – как раз так, чтобы устроить Лизе холодный душ. Нижняя согнулась гораздо сильнее и окатила Медведкина, выдав струю прямо в лицо.

Он отпрянул в сторону, отфыркался-отплевался-проморгался. Заняло это немного времени, но Лиза использовала его сполна: сдернула провод с обломка трубы, вскочила, освободила ноги (крепили их петли-удавки, не то бы не успела).

Картина была сюрная: двое стоят напротив друг друга, оба голые, оба мокрые, у девушки вытянуты вперед связанные руки, а мужик до сих пор держится за колом стоящий член, – что-то в мозгу Медведкина переклинило, забыл отпустить. И фонтан из двух скрещенных струй на заднем плане (впрочем, одна из них, нижняя, слабела и быстро иссякла, – вода на Базе подавалась сверху вниз, в отличие от обычных зданий).

Толстяк сделал ход первым: отпустил своего ненаглядного дружка, бросился к Лизе, вытянув длинные медвежьи грабки, попытался схватить. Она легко отскочила и даже успела пнуть в брюхо, но так, слегонца, босой ногой качественно зарядить трудно. Он повторил попытку, она снова отпрыгнула и попыталась достать связанными руками, сложенными в замок, – не удалось, и сама едва разминулась с кулаком.