Игорь Андреев - Трансформация [СИ]

— Мое предположение строится на единственном бесспорном факте — эту троицу не трогают заражённые. Нет, конечно, они их тоже атакуют, но только с того момента, когда кто-то из этих парней начинает наносить ущерб нападающим, но если представить траектории движений тварей, то все они изначально направлялись ко мне, только после выстрелов и на них тоже пошла агрессия.

— Так они открыли огонь одновременно с тобой, или почти одновременно.

— Вот именно, а изначально, в самые первые мгновения, вектор движения любой твари был направлен на меня. Я в этом уверен на все сто, я это чувствовал. И теперь могу утверждать, что Смайл, Щит и Кремень не являются живыми людьми. Вообще, не являются людьми. И никогда ими небыли.

Катран был растерян. Нет, внешне он нисколько не изменился, но неуловимое изменение ощущалось, как будто из моего командира вынули стержень. Да, он был растерян.

— Хват, теперь подробно, всё по полочкам. Не стану скрывать, это что-то новое, пока такие версии никому в голову не приходили.

— Кино такое помнишь — «Терминатор»? Вот и здесь, то же самое, мы имеем дело с кибернетическими организмами. А заражённые, как собаки в фильме, чувствуют их, но только не облаивают, а наоборот игнорируют. А когда по ним начинают стрелять, бросаются также, как и на любой орудийный модуль. И ещё. Их умения — они все какие-то искусственные, технически созданные. Сыпать искрами, отразить мощный, смертельный для обычного человека удар…

— Ты понимаешь, как это дико звучит, я даже не смогу это повторить для других посвящённых в тему. Какой, к собакам, кибернетический организм? Кто его, вернее их, к нам прислал?

— Ну тут всё ещё проще. Есть внешники. Эти нехорошие люди охотятся за нашими внутренностями и наружностями. Самые развитые из них — нолды — люди, шагнувшие в своем техническом развитии на недосягаемую высоту. А теперь нужно сделать допущение, что есть кто-то более развитый, кому не нужны наши органы. Что такая цивилизация будет делать в мире Улья? Правильно! Исследовать, изучать, оценивать угрозы, ведь способности некоторых иммунных необъяснимые, сверхъестественные, просто фантастические. А как это сделать? Ответ очевиден.

— Всё равно не верю. Тогда почему на них аномалии не действуют?

— Здесь я бессилен что-то предположить, наверное, ломаться там нечему, электроники нет и сделаны они из мяса. Точно! Их не «киборгами» называть нужно, а «синтетиками». Ткани организмов этих парней синтезированы, произведены по какой-то технологии делающих их невосприимчивыми к грибку.

Мой собеседник, сложил перед собой руки и вперев в них взор, погрузился в себя. Минуты через три-четыре он прервал затянувшуюся паузу.

— Ну хорошо, и как ты собираешься подтвердить свою версию?

— Опять-таки, всё просто. Подойду и всё им выложу: «парни мы вас раскрыли, не знаем ваши истинные цели, поэтому предлагаем просто уйти без эксцессов». Тут главное не переборщить, обойтись без угроз. Сказать и отвалить, они пусть думают. Если уйдут, то я прав, если не уйдут — не прав.

— Так ведь не уйдут, это же очевидно, кто станет так палиться.

— Катран, моё дело предложить. Других идей не будет. Вы подозреваете парней, ну вот и прекрасный повод озвучить претензии. И ещё, рискну предположить, что в ДНК этих парней есть что-то общее.

— Хорошо. Будь на телефоне: или оставайся здесь, или возвращайся домой, — мой собеседник поднялся и не прощаясь ушёл.

Я переместился за барную стойку. Шот откровенно скучал, бар был пуст.

— Что предпочитаешь в это время суток, есть аукционный коньяк, пятидесятилетний.

— Ничего не хочется, день еще не закончился, надо быть в форме.

— А хочешь щи, да с потрошками, а? Люба часов пять уже томит, будет просто бомба, как дома. А?

— Давай, когда с потрошками то томление, это половина успеха. А чего так пусто у вас, дело ведь уже к вечеру.

— Набегут. Сегодня много колонн на кластеры ходило¸ теперь возвращаются, и свободные рейдеры вынуждены ждать своей очереди на въезд, а их пропустят только после наших снабженцев. Ты тоже ходил?

— Да, служба…

— Ну как, намяли бока?

Выслушивать от тылового человека легкомысленное суждение о событии, которое ты едва пережил, было неприятно. Но бармен хороший, вежливый парень, и пока просто не в состоянии понять болезненность вопроса. Ему срочно нужно объяснить, помочь избежать крупного скандала, возможно с мордобоем.

— Шот, друг мой, это некорректный вопрос, даже однополчане не склонны обсуждать едва миновавшую опасность, каждый ещё не успел забыть свой недавний страх и всю серьёзность момента, и твой фривольный вопрос звучит насмешкой. Могут и бока намять! Конечно, позже все с юмором вспоминают приключение, естественно если не погиб кто-нибудь близкий. Но вот так сразу — не годится. А тем более ты сугубо штатский.

— Извини, я… — парень заметно стушевался.

— Брось, меня просто покоробило, так самую малость, а кто-нибудь полезет в амбицию. Ты расскажи новости какие-нибудь, особенно про ту белую штуку, из-за которой… ну ты понял.

— А! — Шот снова вернулся к своему естественному виду, жизнерадостного довольного всем вокруг человека. — Здорово тогда ты выступил. И молодец что, хотя бы меня предупреждаешь, когда тебе «не в нос» услышанное, а не кидаешься стаканами.

Бармен заливисто рассмеялся, я усмехнулся в ответ, — парень умеет «сглаживать углы». Затем уже серьезным тоном Шот продолжил:

— Особенных новостей про это нет. Я, кстати, тоже не ожидал такого резонанса как тогда. И вот, я тебе всё же плесну пятидесятилетнего, за счет заведения, — на стойке появилась рюмка и мой собеседник наполнил её искрящейся янтарной жидкостью, аромат я уловил даже на расстоянии.

— О! Ну тогда неси и любины щи. Как там у классика: «супом закусывают только недорезанные большевиками помещики».

Щи на куриных потрохах удивительная вещь, на мой взгляд, это по-настоящему «высокая кухня». Вареная капуста и вареная печёнка по отдельности имеют довольно мерзкий вкус и запах. Даже если готовить просто капустные щи, то вкуснее получается из квашенной или молодой капусты, но всё меняется если мы берём куриные потроха — капуста уже не имеет значения, все получится замечательно в любом случае, только надо всё это дело держать в духовке несколько часов на медленном огне. Вот именно такие щи мне и посчастливилось едать в этот раз.

— Приходил дознаватель, расспрашивал… въедливый тип. А потом ещё один приходил, тоже спрашивал, про тебя, про парней. Я сказал хозяину, тот попросил, чтобы я его на записи показал, увидел и присвистнул даже. Я спрашиваю: «чего?» А он говорит, что это Лич. Подробно про него ничего не сказал, только что таскает с кластеров разное, под заказ. И теперь наверно примеряется к белому жемчугу, раз интересуется фигурантом скандала. И да, это действительно — легендарная штука. Но хозяин говорит, что видел его однажды, очень давно.