Влад Воронов - Помеченный на удаление [litres]

Угу, при таком порядке цен можно и этот чудный особняк содержать, и медрегистраторшу прямиком в «Плейбое» нанимать, и еще на цветник перед домом останется.

Задумчиво чешу репу, сажусь обратно на стул.

– Боюсь, таких денег у меня с собой нет…

Голос дрожит без малейших усилий, даже играть не надо.

Доктор Эрнандес – сама забота:

– Понятно, что сумма немалая. Но процент успешного завершения лечения в нашей клинике очень, очень высок. Так что я надеюсь, что вы вскоре решите свои временные финансовые проблемы и вернетесь к нам. Не смею больше задерживать.

Мы медленно бредем к выходу.

– Я догадывалась, что это будет недешево, но чтобы настолько?

– Не волнуйся, дорогая, я что-нибудь придумаю.

– Что ты можешь придумать? Опять будешь устанавливать и настраивать свои видеокамеры? «Омнипрезент ай» – вы работаете, а мы не платим! Или опять украдешь в убогом ювелирном какие-то жалкие гроши? Не забывай, отсюда бежать уже некуда!

Роскошный семейный скандал. Если кто-то его не слышал в радиусе километра – он или глухой, или мертвый. И про вездесущий глаз тоже все слышали. Приманка разложена, глотайте скорее!

Едем в город. Лилька деловито убирает с лица следы былых эмоций.

– Куда сейчас?

– Если я правильно разбираюсь в преступной психологии, вербовать меня будут или сегодня вечером, или завтра утром. Так что потом времени посетить сиротский приют может не оказаться. Поехали? Здесь недалеко.

– Поехали.

Приют я нашел еще вчера, совершенно случайно. На глаза попалась рекламная газетенка с объявлением на последней странице – «Жертвуйте на сиротский приют святого Вильгельма». Там же нашелся и номер банковского счета, и телефон. Поискал в ситинете и без труда нашел адрес. Приют, кстати, должен неплохо финансироваться. Регулярно некая корпорация «Мартинс анд Ко» с шумом и помпой жертвует туда немаленькие деньги. Так что, с большой вероятностью, та корпорация должна пользоваться в приюте солидным влиянием. А клинику крышует банда Мартинса… Вроде сложился пазл, вы не находите?

Часа полтора мы колесили по грунтовкам, пока не нашли этот самый приют. Здание типа деревенской школы, длинное, двухэтажное, перед ним стадиончик. Волейбольная сетка, баскетбольное кольцо, турники. Слева ряды плодовых деревьев и грядки, справа сараи, откуда отчетливо пахнет навозом. Этакий сельский УПК.

И все аккуратно обнесено уже знакомой сеткой на изоляторах. Но камер на столбах, как в клинике, я не заметил.

Подъехали к воротам. Ни сторожа, ни звонка, просто висит замок. Достаю листовку и звоню по указанному там номеру.

Долго ничего не происходит. Я уже собирался бросить бессмысленное занятие, когда гудки прекратились и ухо наполнил зверский рык:

– Слушаю!

– Добрый день! Мы бы хотели поговорить…

– Вы уже говорите!

– Не по телефону.

– По какому поводу?

– Мы уже здесь, у ворот, может быть, вы согласитесь с нами встретиться?

– Ждите.

Когда мой собеседник отключился, все прочие звуки словно пропали. Бесшумно дул ветер, бесшумно орали птицы в небе, бесшумно работал мотор. Слух вернулся только через пару минут, когда пришел гордый подросток лет четырнадцати с повязкой «Дежурный» на левой руке.

– Машину оставьте здесь. Я провожу вас к миссис Хансен.

Открыл ключом замок, впустил нас на территорию и снова старательно запер ворота.

– Как у вас тихо…

– Сейчас все на уроках. А я сегодня дежурный!

Парень гордо показал свою повязку.

Миссис Хансен встретила нас в своем кабинете на втором этаже. Я ожидал увидеть этакую могучую бабищу, судя по голосу, но директор приюта была невысока и не особенно корпулентна. Зато чего в ней было с избытком, так это энергии. Даже стоять рядом было непросто.

– Добрый день, наша фамилия Лефевр…

– Брунгильда Хансен. Что вам надо?

– Мы бы хотели узнать… об усыновлении ребенка. У нас нет и не может быть детей.

– Почему вы обратились сюда?

– Насколько мне известно, ваш приют – единственный в Нью-Рино и окрестностях.

– Где вы живете, что делаете?

– Пока нигде. Мы приехали в клинику «Виталь», но там запросили такие деньги за лечение…

– Поэтому вы решили, что гораздо дешевле будет взять ребенка из приюта? Понятно. А теперь послушайте меня. За этих детей – да, за все те четыре десятка малолетних хулиганов – я несу ответственность. Перед Богом и людьми. И вот приезжаете вы – никто и звать вас никак. Без дома, без стабильного источника доходов. Какой мне резон отдавать вам кого-то из воспитанников? Они уже один раз остались без родителей, жили в нищете на улице. Вы хотите, чтобы это повторилось?

Я почувствовал, как горят мои уши.

– Тогда что нам делать?

– Когда вы станете добропорядочными и обеспеченными гражданами, когда будете уверены в завтрашнем дне и сможете меня в этом убедить, – приходите, поговорим. Юзик, проводи гостей!

Мы как раз спускались по лестнице, когда зазвенел звонок. Двери ближайшего класса распахнулись, и оттуда с криками помчалась на улицу ребятня. Мальчишки и девчонки, скромно, но аккуратно одетые, внешне вполне ухоженные. Старшим было лет по восемь, младшим – от силы пять. Два десятка детских ног простучали по доскам пола и затихли.

– Отругала она вас?

Дежурный сочувственно посмотрел снизу верх.

– Отругала.

– Это она может. Она строгая. Но зря не наказывает, не бойтесь.

– Если зря не наказывает, не будем бояться. А часто у вас ребят усыновляют?

– Часто. Почти всех разбирают. Обычно фермеры – нас же здесь учат и за коровами ходить, и салат сажать, и свеклу пропалывать. Ну и школа, конечно. Многие потом приезжают, когда взрослыми становятся. Рассказывают, как живут.

– Спасибо, Юзик. Дежурь дальше.

Парень закрыл ворота и побежал обратно к дому. Лили посмотрела вслед и задумчиво произнесла:

– Или она гениальная актриса, или детей на органы берут не отсюда.

В задумчивости вернулись в отель. Вроде уже сложившаяся головоломка снова рассыпалась. Быстро проглядел добытую почту клиники, но взгляд ни за что не зацепился. Никаких тебе «купим почки, левую и правую» или «продам печень, немного б/у». Обычная переписка, хозяйственная, рекламная, медицинская. Посадил подругу проверить, что там по-латыни написано, так тоже ничего. Медицинские препараты, типичные для хирургической клиники, результаты анализов… С этой стороны тупик.

Со стороны сиротского приюта тоже все очень сомнительно. Не похожа тамошняя директриса на торговку мясом. Да и усыновить малыша абы кому не дают, проверяют благосостояние и репутацию, а не просто меняют на «благотворительный взнос». И, что гораздо важнее, интересуются дальнейшей судьбой усыновленного ребенка. Для каждого случая пересадки легендировать целую семью… Это не просто дорого, это очень дорого. И долго. И очень, очень сложно технически. И, самое главное, убивает на корню саму идею курятника под боком.