Алексей Чапанов - Возрожденный каратель. Том 1

За два последующих года было уничтожено еще восемь высших кланов. В общем одиннадцать, примерно пятая их часть. А затем тишина. Пропали розыскные плакаты, истребление высших кланов также прекратилось. Все кто был связан с высшими кланами, говорили, что они убили Усюя.

Но вот что странно, если высшие действительно убили его, почему не надругались над трупом? Прилюдно, как это у них заведено. Почему не показали, что бывает с теми, кто идет против них? Многие полагали, что Усюй тогда выжил.

Выжил он или нет, я не знаю, но наживать себе смертельных врагов только потому, что я есть, не собираюсь. Так что мне нужен этот артефакт.

Это, повторюсь, во-первых. А во-вторых, тысяча двести причин, по одной за каждое потраченное очко.

В пещере бандитов не оказалось. Ну, кроме разве что мертвых. Так что, подобрав несколько не сильно дырявых и запачканных кровью одежд, я вернулся обратно в расщелину.

Ханюль была рада, увидев меня, и не только потому, что я принес ей одежду. А вот ее мать — не слишком. Вчера я чуть не умер, и разумеется у нее включился материнский инстинкт. Если бы она видела, с какой легкостью я отнимаю человеческие жизни. Как при этом спокоен.

Хотя, вряд ли это что-то бы изменило. Матери любят своих детей, не смотря ни на что. Настоящая, безусловная, всепоглощающая любовь. Да, я не ее сын, но в ее глаза я ребенок, которого она должна защитить. В данном случае ей не хватало для этого сил, поэтому она окружила меня ненужной заботой.

Конечно, всегда есть исключения и они далеко не единичны. Женщина, принесшая в этот мир новую жизнь, не обязательно будет хорошей матерью.

В прошлом я встречал разных: хороших, плохих и просто ужасных. Хорошие жизнь готовы отдать за своего ребенка, и даже готовы защищать чужих. Мэй из таких. Плохие матери осознают, что не принесут ребенку добра и отказываются от него. В некотором роде это даже хорошо. Взять для примера хотя бы меня. И ужасные матери. Для них ребенок — это собственность, вещь, и как всякую вещь, ее можно использовать, выбросить, когда надоест, и продать.

— Вы закончили? — спросил я, когда перестал слышать шуршание одежды.

— Да, можешь повернуться, — ответила Ханюль.

Конечно, они заставили меня отвернуться. И не важно, что я все это уже видел.

Я старался выбирать одежды поцелее, но все равно не обошлось без изъянов. Так у Мэй под левой грудью проходил длинный разрез, сквозь который виднелся ее плоский животик, а у Ханюль была прожженная дырка на левом бедре, оставленная кем-то своим, ведь я не пользуюсь навыками с атрибутом огня.

Вообще, имея определенный атрибут, это не значит, что нельзя пользоваться другими. Просто в этом случае вылезает несколько существенных недостатков. Это сниженная скорость активации навыков и их ослабленная мощь.

Часто использование навыков другого атрибута встречается у второсортных практиков. Это распространенное определение, но я их называю просто — обычные. Это дети, не рожденные в кланах, влиятельных или богатых городских семьях. Некоторые даже не знают своего таланта и атрибута. У них нет доступа к артефакту, способного это определить. Они изучают Базовые техники и навыки и только те, которые могут найти.

Для них есть два возможных пути встать на истинный путь боевых искусств. Первый — вступить в брак с кем-то из клана или семьи и войти в него как полноправный член. Правда, такие случаи довольно редки. Второй — поступить в академию. Отбор там довольно жесткий, проходит всего один из десяти, но шанс все же выше. А так, две трети второсортных практиков навсегда остаются второсортными, и если не вступают в армию, то становятся наемниками или как раз таки бандитами.

Подавляющее большинство людей осознают тщетность усилий и даже не пытаются практиковать. Крестьяне сосредотачиваются на хозяйстве: обрабатывают поля, разводят скот. У рожденных в городе больше возможностей. Они становятся служащими и слугами, ремесленниками, торговцами, солдатами.

Бросив на них лишь мимолетный взгляд, я предложил перекусить и, получив согласие, мы быстренько поели простой, но сытной пищи.

Закончив с едой, мы втроем вышли из расщелины и под моим неусыпным руководством стали спускаться с горы. И если не считать парочки порезов и синяков, в основном из-за того, что я торопился, боясь, что бандиты уйдут до моего возвращения, с задачей я справился на отлично.

Спустившись с горы, я проводил их до дороги, ведущей к городу, и остановился, сказав:

— Здесь нам придется расстаться.

— Шин, ты не пойдешь с нами в город? — удивилась Ханюль.

Поначалу она со мной даже не разговаривала. Но со временем расслабилась, и когда мы спускались, ее рот почти не закрывался. После прелюдии в виде пустой болтовни, она с загоревшимися от переизбытка энтузиазма глазами начала расспрашивать меня обо всем, что так или иначе связано с боевыми искусствами: о клане, о техниках, тренировках и прочем. По мере возможностей, я старался на них все отвечать.

Когда родилась Ханюль, Мэй решила, что она не будет практиковать. Ее муж умер от болотной заразы незадолго до рождения дочери, и у нее не хватало средств, чтобы обеспечить ее даже элементарной техникой развития, что уж говорить о боевых навыках и камнях природной энергии.

Все изменилось два месяца назад, когда лорд лично посетил их деревню, чтобы переговорить со старостой об увеличении темпа вырубки леса. Будущая зима обещала выдаться необычно холодной и им требовалось по крайней мере в два раза больше дров.

Мэй случайно попалась ему на глаза, и как мальчишка он влюбился в нее с первого взгляда. Его не заботило, что у нее уже есть дочь, талант второго среднего ранга, низкое положение. Ее красота и изящество пленило его, захватив разум одним лишь желанием — обладания.

После нескончаемого потока подарков, бесед и вечерних прогулок, он сделал ей предложение, от которого она не могла отказаться. Не думаю, что Мэй действительно полюбила его, ее даже не волновал переезд в город и собственное положение в обществе. Она переживала за дочь, за ее будущее. Для нее это была редкая возможность стать кем-то большим, чем просто женой лесоруба.

Через неделю была назначена дата их свадьбы. Через неделю она станет женой городского лорда, а ее дочь падчерицей. Их положение вырастет до уровня небес. Ну, по их меркам.

— Я должен срочно вернуться в клан и доложить обо всем мастеру, — соврал я, чтобы не волновать их, но пообещал: — Как насчет того, что я навещу вас, скажем, через три месяца?

— Три месяца…, — повторив за мной тихим голосом, Ханюль заметно погрустнела.

— Шин, я понимаю, что у тебя есть определенные обязательства, но я бы хотела, чтобы ты присутствовал на моей свадьбе. Все-таки если бы не ты, она бы не состоялась.