Эрик Рассел - Избранные произведения в одном томе

— Он задал интересный вопрос, Эл. Если поисковый отряд надолго скроется из виду, как оставшиеся на катере узнают, что его можно впустить внутрь?

Эл ненадолго задумался.

— Самое простое — отдельный пароль для каждого. Того, кто не сможет его сказать, следует немедленно сжечь из лучевого пистолета. Конечно, может погибнуть тот, кто страдает забывчивостью, но мы не имеем права рисковать.

Шкиперу, как и нам, не слишком понравилась идея Эла. Всем хотелось придумать что-нибудь более надежное, чем пароль. Если туземцы могут заставить нас воспринимать ложные визуальные образы, то нельзя исключить, что они сымитируют нужные звуки или уверят нас в том, что мы слышим пароль. У меня возникло неприятное подозрение, что они способны убедить нас составить завещание в их пользу. Однако никто не придумал ничего лучше. Идеальным решением был бы анализ крови, но как его сделать, если за твоими товарищами гонится вражеская армия? Люди могут умереть страшной смертью, пока мы будем проверять, кто они на самом деле!

Предоставив Мак-Нолти разбираться со вторым отрядом поисковиков, мы постарались снять все лишнее с катера, захватив с собой лишь то, что могло понадобиться. Катер был в три раза больше шлюпки и предназначался для перевозки крупногабаритных грузов. На борту всегда находились тонна продовольствия, запас воды на пару месяцев, баллоны с кислородом, скафандры, космический компас, мощный радиопередатчик и тому подобное. Вытащив все это наружу, мы взяли на борт артиллерийскую установку, ящик с бомбами и ещё несколько «подарков» для местных жителей.

Когда я брел по коридору, сгибаясь под тяжестью запасных лент для артиллерийской установки, то заметил одного из механиков, который открывал люк. Другой стоял, опираясь спиной о стену, и ковырял в зубах. Оба напомнили мне портовых грузчиков, равнодушно наблюдающих за погрузкой мешков с венерианскими болотными бобами.

Обычно я не сую нос в чужие дела — только так и удается жить в мире с другими людьми, когда мы все надолго заперты в жестянке, где можно ненароком наступить на горло соседу. Наверное, последние события сделали меня излишне раздражительным — я так резко застыл на месте, что снарядные ленты звякнули.

— Кто приказал открыть люк?

— Никто, — равнодушно сообщил любитель зубочисток — Пейнтер вернулся и хочет войти.

— А откуда ты знаешь, что это он?

— Мы видели его в иллюминатор. — И механик очень выразительно посмотрел на меня — мол, тебе здесь нечего делать. — Он постучался. Возможно, что-то случилось с Джепсоном и ему требуется помощь.

— Возможно, — ответил я, сбрасывая на пол ленты и доставая лучевой пистолет. — А возможно и нет!

Механик смотрел на меня так, словно я лишился рассудка. Между тем люк распахнулся, открыв черноту ночи. Пейнтер ворвался в проём, словно за ним гналась тысяча дьяволов, и решительно двинулся вперёд по шлюзовой камере.

— Стой, где стоишь! — громко приказал я.

Он не обратил на мои слова ни малейшего внимания. А ведь Пейнтер знал меня достаточно хорошо, чтобы спросить: «Сержант, какая муха тебя укусила?» И если бы он так поступил, это сошло бы ему с рук. Но он не сказал ни слова.

Долю секунды я наблюдал за ним, не в силах поверить своим глазам — ведь это был Пейнтер, от сапог до лысины. Он был так похож на Пейнтера, что мне стало страшно, я же мог совершить хладнокровное убийство.

Однако я выстрелил. Луч ударил ему прямо в живот, прежде чем он успел сделать ещё шаг.

И тут волосы у меня встали дыбом, а оба механика схватились за головы. Что-то щелкнуло у меня перед глазами, и Пейнтер исчез, словно режиссер вырезал ножницами неудачный эпизод в фильме. А на его месте возникла корчащаяся масса черных веревок, пытающихся завязаться в миллион узлов. Кончики и петли вылезали из путаницы, дрожали и подергивались. Я не заметил глаз, носа, ушей или других узнаваемых органов; был лишь шар, состоящий из жирных витков; он корчился, словно дюжина питонов в предсмертных судорогах. Шар покатился обратно и выпал наружу, но я успел ещё раз угостить его лучом.

— Быстро! — рявкнул я, чувствуя, как по спине бегут струйки пота. — Закрывайте люк!

Механики неловко выполнили мой приказ, двигаясь словно во сне. Один нажал на рычаг, дверь медленно стала закрываться. Я стоял до тех пор, пока они не завернули все болты. В шлюзовой камере остался запах — наверное, так пахнет жареный козел, с которого забыли содрать шкуру.

Я вскинул ленты на плечо как раз в тот момент, когда появился Эл Стоу. Он понюхал воздух, посмотрел на механиков, пытавшихся делать вид, что они здесь ни при чем, и сразу понял: произошло что-то серьезное.

— В чем дело? — резко спросил Эл.

— Пейнтер вернулся, — сообщил я. — Только это был не Пейнтер.

— И вы его впустили?

— Да. И это был Пейнтер, тут не могло быть никаких сомнений. Я знал его лучше, чем свою мать.

— И поэтому…

— Но он не мог или не хотел разговаривать. Не отвечал на мои вопросы. — По спине сбежала вторая струйка пота. — Я выстрелил ему в живот, и он тут же превратился в чудовище из кошмара.

— Хм-м! Какая жалость, что меня здесь не было — тогда бы удалось проверить, действует ли гипноз на меня. — Он немного подумал и продолжал: — Судя по всему, они не способны говорить. А это существенно упрощает нашу задачу.

— Когда мы летали на Венеру, было ещё проще, — заметил я не без ностальгии.

Не обратив на мою реплику никакого внимания, Эл Стоу сказал:

— Теперь мы знаем, что они поймали Пейнтера и, возможно, Джепсона, в противном случае они бы не смогли создать такую правдоподобную копию, — Он повернулся к механикам. — И не вздумайте больше открывать дверь без разрешения шкипера. Это приказ!

Они хмуро кивнули. Эл пошёл дальше, а я поспешил на катер. Через час он должен был стартовать. Мы взошли на борт, было очень тесно — во всяком случае, танцевать удалось бы только на головах. Кли Янг надел шлем, чтобы дышать разреженным воздухом, а его длинные гибкие конечности оказались на коленях у некоторых из нас. Одно из щупальцев, заканчивающееся присоской размером с блюдечко, устроилось у меня на коленях. И страшно захотелось плюнуть в блюдце — хотя бы для того, чтобы разозлить марсианина.

В кресло пилота вновь уселся Баннистер, и мы полетели в черноту ночи. Тем не менее наш пилот без труда удерживал курс на шлюпку. На носу располагался мощный прожектор, а также на борту хватало приборов для полетов вслепую. Но больше всего помогло то, что рация на шлюпке продолжала работать и мы пеленговали ее без труда.

Скоро мы подлетели к поселению, и в свете нашего прожектора шлюпка засияла, точно лежащий на боку серебряный цилиндр. Прожектор лишь скользнул по пирамидкам, но мне показалось, что несколько темных бесформенных обитателей перемещаются от одной хижины к другой. Впрочем, уверенности у меня не было.