Эрик Рассел - Избранные произведения в одном томе

— Прошло четыре минуты, — сказал Пай.

Третий выстрел оказался столь же неудачным: ничего, кроме чирканья металла о камень. Вдобавок, когда земляне подтащили стрелу, они увидели, что распорка-сломана. Пришлось ее спешно менять.

— Шесть с половиной минут, — мрачно уведомил товарищей Пай.

— Часовой уже идет сюда, — сказал Уордл. — Нам лучше его переждать.

Сгрудившись у окна, они вслушивались и ждали, однако слышали лишь собственное дыхание. Вскоре часовой миновал этот участок стены и лениво пошёл дальше. Подсветка делала его фигуру ещё массивнее. В движениях часового не ощущалось никакого беспокойства. Возможно, его даже не насторожили странные звуки.

Когда часовой скрылся из виду, Уордл вновь нажал курок арбалета. Стрела с едва слышимым шипением понеслась к стене. В свете ламп парапета блеснул алюминиевый хвостовик. Потом стрела исчезла в темноте. Выждав немного, Холден осторожно потянул веревку. Вначале она шла легко, но затем туго натянулась.

— Аллилуйя! — прошептал Холден.

До сих пор он тянул за оба конца. Теперь Холден взялся лишь за один и несколько раз сильно дернул, чтобы выбить распорку. Распорка будто приклеилась, однако вскоре Холден победил ее упрямство. Веревка пошла без затруднений. Оставалось лишь заменить ее более толстой и прочной веревкой, которая выдержала бы вес человеческого тела. Холден связал концы обеих веревок и быстро начал перетягивание. Блоками ему служили шипы охранной линии парапета.

Вскоре из окна показался знакомый узел. Перетягивание закончилось. Задуманное удалось: прочная двойная веревка тянулась из окна камеры над пространством двора и оканчивалась у шипов парапета.

— Сколько у нас осталось? — спросил Уордл.

— Четыре минуты.

— Мало. Придется опять пережидать. А ваша веревка наготове?

— Разумеется, — ответил Пай.

Они ждали. Шаги приближавшегося часового слышались все отчетливее. Сейчас его появление мешало сильнее, чем когда-либо. Все зависело от того, куда будет направлено внимание кастанца и насколько он наблюдателен. Часовой лениво поравнялся с шипом, вокруг которого обвивалась веревка, посмотрел совсем в другую сторону, широко зевнул и двинулся дальше.

— Благодарение небесам, что мы догадались зачернить веревку, — воскликнул Холден.

— Пора! — поторопил наладчиков радиомаяка Уордл.

Пай выбрался из окна и повис на веревках, обхватив каждую одной рукой. Его туловище раскачивалось над двором, а он перебирал руками, двигаясь вперёд. Пытаясь ускорить своё продвижение, Пай отчаянно молотил ногами воздух. Веревка скрипела, но выдерживала его вес.

Наконец Пай добрался до парапета. Вокруг все было тихо: ни криков, ни щелчков выстрелов. Пай отчаянно качнулся вбок, ухватился руками за шипы, а между другими просунул ноги. Затем он неуклюже перекинул своё тело через тройной ряд шипов и плюхнулся в проход.

Продолжая лежать ничком (по-видимому, он опасался, что свет делает его очень заметным), Пай достал свою веревку и обвязал ее вокруг одного из шипов на внешней границе парапета. Товарищи, наблюдавшие за ним, так и не поняли, каким образом он сумел перебраться через второй кордон. Они лишь видели, как Пай качнулся, на секунду завис над стеной и скрылся внизу.

— Ему понадобилось четыре с половиной минуты, — сообщил Холден.

— Мне они показались десятью годами, — признался Уордл.

Скоро должен был появиться часовой. Так и есть: вон он, тащится нога за ногу. Неужели повернет голову в их сторону? Нет, не повернул. Кастанец равнодушно прошёл мимо, и его шаги на время стихли.

Едва часовой успел скрыться, как Маколпин уже висел над двором. До парапета он добрался быстрее, чем Пай, зато ему было труднее перелезать через шипы. Но Маколпин справился с этим и вскоре тоже скользнул вниз.

Холден разъединил концы веревки и втянул ее обратно в камеру. Оставлять веревку на несколько часов было бы дерзким искушением судьбы. Вторая веревка, естественно, осталась висеть, но в поле зрения часового попадало не более двух дюймов, обвитых вокруг шипа. Все остальное уходило через край стены и скрывалось в ночной тьме.

— Я вот о чем подумал, — нарушил молчание Холден. — Часовой идет по освещенному проходу. У него довольно хороший обзор по левую и по правую руку, но свет слепит его и мешает видеть то, что впереди. Сомневаюсь, чтобы этот остолоп заметил веревку Пая, даже если бы ему сказали.

— Нам не стоит рассчитывать на слепящий свет и прочие помехи, — возразил Уордл. — Лучше отнести это за счёт сознания кастанцев. За исключением странного местечка, зовущегося Землей, нигде и никому не приходило в голову бежать из тюрьмы. Кастанцам такое просто не вообразить!

Потянулись минуты ожидания. Земляне дежурили у окна по очереди: один следил, а остальные спали, если, конечно, тревожную полудрему можно было назвать сном.

До рассвета оставалось не больше часа, когда Пай и Маколпин вернулись.

Дежурство нес Шеминэ. Бессонница сказывалась на его глазах; они покраснели и сделались воспаленными, но он продолжал следить за стеной. Оставленная веревка его не волновала: никто из проходивших часовых ее не замечал.

Только что часовой в очередной раз промельтешил мимо окон, сжимая в лопатообразной руке автоматическую винтовку. Спустя минуту над внешним рядом шипов парапета появилась голова Маколпина. Выбравшись наверх, он подтянул к себе половину длины двойной веревки и перебросил ее через парапет в тюремный двор. Потом он миновал проход, все так же неуклюже преодолел второй ряд шипов и скользнул в темноту двора.

Маколпин был фунтов на тридцать тяжелее Пая. Это обстоятельство оказалось очень кстати для самого Пая, который сейчас поднимался: спускавшийся Маколпин служил ему противовесом. Пай вылетел наверх, будто пробка из бутылки. Подтянув свой конец веревки, он перекинул его на другую сторону, перебрался через шипы и тоже скользнул во двор. Самое главное — им удалось сдернуть веревку с шипа. Шеминэ видел, как она заходила ходуном и упала вниз.

— Они вернулись, — почти закричал Шеминэ, будя остальных.

Прежде чем поднять храбрецов, пришлось снова переждать часового. Теперь все обстояло проще: из окна камеры во двор спустили свою веревку и, дружно взявшись за ее концы, подняли Маколпина. Тот, ввалившись в камеру, успел наступить на чью-то ногу и вместо приветствий услышал чертыханья. Веревку спустили вторично и втащили в камеру Пая.

— Ну, как все прошло? — с нетерпением спросил Уордл.

— В лучшем виде, — ответил Маколпин. — Маяк орет на всю Вселенную.

— А что будет, если его сигналы вначале примет не наш, а какой-нибудь кастанский корабль?

— Они сразу определят, откуда идут сигналы. Гатин находится под владычеством кастанцев, следовательно, маяк сочтут официально установленным и немного поломают голову, почему им об этом не сообщили. Таков логический ход рассуждения. Если же кастанцам изменит их логика, тогда вся наша затея — совершеннейшая чушь.