Александр Башибузук - Конец дороги [litres]

– С какой целью вы сегодня в сопровождении ваших спутниц выехали за город, а именно к месту встречи с контрабандистами?

– Меня заставили, – скромно и печально ответил я.

– Кто? – чуть не выкрикнула Камилла и с азартом нацелила ручку в блокнот, готовая документировать и изобличать.

– Мои спутницы. Герда Мартинсен, Инга Петерс и Ревекка Либерманн… – сообщил я ей. И застенчиво опустил глаза.

– Вам угрожали оружием… – ручка лейтенанта с бешеной скоростью заплясала по блокноту, но потом Камилла, поняв, что пишет что-то совсем не то, с недоумением подняла на меня глаза. – Как заставили? Это же ваша жена и ее сестра. А Ревекка Либерманн, насколько я знаю, сотрудница представительства Капитула.

– Да, заставили. Они подавляют меня своей агрессией и бесчувственностью. Я не смог отказаться… – не поднимая глаз, печально сообщил я.

– Мистер Волошин… я немножко не понимаю. То есть вы поехали туда под психологическим давлением женщин? – Сказать что Камилла выглядела недоуменной, это значит ничего не сказать. Она выглядела полностью ошалевшей.

– Да… они пользуются и манипулируют мной, – тут я сказал почти чистую правду.

Недоумение на прекрасном личике Камиллы сменилось вообще полной растерянностью.

– Мистер Волошин, вы говорите мне неслыханные вещи. На этой земле мужчины давно похоронили гендерное равноправие и беззастенчиво притесняют и унижают женщин, – Камилла обличающе ткнула в мою сторону ручкой, словно именно я был основателем мужского шовинизма на Асгарде.

– Я не такой, – печально заявил я и попробовал пустить слезу. Слеза не выдавилась, но моя физиономия стала похожа на лицо Пьеро из фильма «Золотой ключик».

– А какой вы? – настороженно поинтересовалась Камилла.

– Я… я люблю смотреть на закаты и рассветы, люблю музыку Вивальди, я люблю держать в руках розы, а не автомат… не знаю, как сказать… я люблю готовить и читать любовные романы… я не такой, как все мужчины, а эти женщины пользуются моей природной застенчивостью и… даже бьют иногда… – к моему удивлению, одновременно с последней фразой у меня по щеке скатилась слезинка. Герда действительно иногда колотила меня, пытаясь научить своим шаолиньским приемчикам.

– Как бьют… Максим… но вы же умеете драться, я это точно знаю. Вы сломали челюсть морскому пехотинцу, здоровенному мужлану… – растерянно пробормотала Камилла.

– Я не могу поднять руку на женщину… а лейтенанту… я научился драться, пытаясь защитить себя от этого жестокого мира и несправедливости, от черствости и бессердечности. Это броня, с помощью которой я защищаю свою душу. Я и стреляю из-за этого, а потом… потом долго прихожу в себя… – прошептал я и, вытащив платок из кармана, кокетливо промокнул слезы под глазами.

Точно, во мне умер гениальный актер – это я вам авторитетно заявляю. Видели бы вы сейчас мою морду.

– Максим… вам, наверное, тяжело… я сочувствую вам, может, мне поговорить с этими женщинами… вы совсем не такой, как остальные… – Британка выглядела растерянной, и одновременно в ней проявилось что-то… что-то… Похотливое, что ли? Что?

– Не говорите им ничего, а то моя жизнь превратится в ад, и они… они еще изнасилуют меня… – дрожащим голосом сообщил я ей.

В принципе, это вечером и планировалось. Я старался не врать, ну… может, совсем немного.

– Как изнасилуют?!! – Камилла тяжело вздохнула и облизнула острым язычком свои губки. – То есть они принуждают вас к сексу? Втроем? Бьют? Плетьми… – ручка в руках девушки, легонечко треснув, переломилась пополам.

– Нет, но рано или поздно это случится. Я боюсь этого. Я не переживу. Почему нет милых, добрых, понимающих женщин…

– Есть, Макс, есть… – первый лейтенант Камилла Дженкинс вскочила со стула и, тяжело дыша, прижала мою голову в своей весьма пышной груди. – Я понимаю тебя, Макс, нам надо говорить, нам надо понять друг друга, я буду тебя защищать. Говори, говори…

– Я не могу поверить… – я судорожно старался высвободить свой нос из ложбинки между грудей. – Меня так часто обманывали…

– Ты поверишь!!! – ее руки вцепились мне в волосы, и я опять погрузился в лейтенантскую пазуху. – Я заставлю тебя поверить…

Камилла неожиданно несколько раз содрогнулась, громко всхлипнула, чуть меня не задушила и, тяжело дыша, плюхнулась на стул. Потом, не глядя на меня, преувеличенно внимательно стала перебирать бумажки в своей папке.

Я немного подождал и спросил:

– Так я пойду?

– Идите, мистер Волошин, идите, – первый лейтенант Дженкинс так и не посмотрела на меня, а когда я взялся за ручку двери, спросила: – Так все-таки, зачем вы туда поехали, мистер Волошин?

– Гулять.

– Да? Хорошо. Идите.

М-да… Вот что это сейчас было? Я собирался немного подурачиться и надеялся, что она мне немного подыграет. Потом мы посмеемся, она выяснит, что хочет, и мы расстанемся если не друзьями, то хорошими приятелями. А что получилось? Симпатичная, можно даже сказать – красивая девушка, ей бы вовсю наслаждаться прелестями любви, а она жутко недотраханная только из-за бредовых идей гендерного равенства или подобной хрени? И кстати, Инга и Герда мне рассказывали, что эта беда накрывает западных женщин со все увеличивающейся скоростью. Да и ладно, если среди ее коллег нет парня, который может ее трахнуть и выбить дурь из головы, то я при чем? Просто жалко девушку.

Я увидел, как из кабинета вышел доктор Лейбович, и подошел к нему.

– Натан Израилевич, здравствуйте. Как парни?

– О, Макс, привет. Спят парни. Я их накачал транками по горлышко. Пошли ко мне в кабинет… – доктор поманил меня пальцем за собой.

В кабинете он достал из сейфа медицинскую колбу с прозрачной жидкостью и накапал ее в маленькие медицинские стаканчики.

– Тебе разбавить? Это чистый спирт.

– Нет, давайте как вам. Предпочитаю чистоту и невинность в первозданном виде.

– Уважаю…

Чокнулись и хватанули спиртика.

– Брр… вот это я понимаю. Всю жизнь чистый спирт пью и тебе советую, – доктор достал тарелочку с нарезанными лимончиками и поставил на стол. – Крепко мужикам досталось, живого места нет. Где ты их нашел?

– Да поехали с девочками прошвырнуться по берегу и наткнулись на катер с контрабандистами. Бандитов положили, а в их логове нашли пленных. Русские военные. Говорят, полгода в плену.

– Везет тебе на приключения, звезда ты наша… – усмехнулся доктор. – Всего ничего в городе, а вот уже сколько успел натворить.

– Да, есть немного. Когда их можно будет забрать домой?

– Ты имеешь в виду к себе? Не раньше чем через неделю. Сильное истощение – это бы ладно, но у них воспаленные раны от кандалов и лихорадка. Так что неделя минимум, – категорично заявил доктор Лейбович и подцепил с тарелочки дольку лимона.