Александр Башибузук - Конец дороги [litres]

– Папуасов буду резать. Всегда. Нелюди они, – хрипло, впервые за беседу заговорил Игорь.

– Давай еще по чуть-чуть… – я опять достал флягу, почувствовав, что выпивка сейчас как раз придется к месту. – Сказочный коньяк, практически как антибиотик. С Имаматом как живете?

– Как в старом мире. Капитульские уроды определили их в соседи, специально, конечно. Они набеги совершают, мы препятствуем, сами к ним ходим. Воюем потихоньку. Но сейчас загнали их за облака, раньше совсем худо было.

– До меня здесь слухи доходят. Грамотно воюете, все признают. Я тут давеча британским морпехам чуть лица подправил, так командование британское даже извинялось, дабы дипломатического скандала не вышло. Уважают вас и боятся.

– Правильно. А почему? – сказал Игорь. – Потому, что наверху сидят у нас не ишаки, а умные люди. И все стало совсем по-другому.

– Народ им верит… – добавил Андрей. – Потому как знает, что не продадут никогда, жизни и здоровье положат, но выведут Россию на ее законное место. Вон у нас нефтеперерабатывающие заводы есть, механические, сталелитейные, патронная фабрика громадная, половину здешних территорий патронами снабжаем. И больше еще будет. А кое-кому это поперек горла, вот и строят козни как могут, чеченцев натравливают. Мы заводы ставим, а нам грузы из-за ленточки замораживают…

– Знаю я это всё. Поэтому быстрее выздоравливайте – и домой. Я много чего знаю и помогу. Дай бог успеть… – сказал я это сам для себя неожиданно.

Насчет своей неуязвимости я совсем не обольщаюсь. Да мне фактически все равно. Жизнь в последнее время удалась, и я получил от нее все что хотел. Раньше я наслаждался опасностью и как-то не задумывался о смерти. Но когда мы решили завести детей, вдруг задумался. Оказывается, жизнь состоит не только из личных удовольствий, жизнь – это еще и ответственность, ответственность за родных и близких людей. А сейчас я вспомнил, что еще есть родина, как бы странно это ни звучало. И оказывается, я очень многого еще не сделал, и надо все это успеть поправить.

– Обязательно… – пообещал Андрей. – Британцы говорят, что сообщили в Береговой о том, что нас нашли. Пока это все пройдет по инстанциям, думаю, дня два пройдет, может три. Затем за нами, с попутным транспортом – от нас сюда баржи-наливняки ходят – пришлют сопровождение, и с ними мы уедем. Вот и рассчитывай. Неделю мы еще будем лежать, так русский доктор Лейбович говорит. Плюс разные неувязки, да ожидание транспорта. Дорога тоже не близкая. Так что меньше трех недель здесь не пробудем.

– Я чего говорю, просто со дня на день могу уехать в командировку. И когда вернусь, не знаю. Скажем так, вернуться я постараюсь обязательно, но гарантий давать все же не стану. Перед отъездом все, что для вас приготовлено – одёжку, оружие, боеприпасы – я на всякий случай оставлю у отца Евстафия. Был он у вас, кстати?

– Нет еще.

– Будет. Все будут. Тут нас немного, но держимся дружно. Так вот, автоматы он вам, если меня не будет, передаст. Вам какие? Есть 103-й и 104-й, в отличном состоянии, много хороших зарубежных.

– Слушаю тебя, Волоха, и диву даюсь… – развел руками Андрей. – Ладно, братка, найдем возможность поговорить. А автоматы любые, главное, чтоб патроны были. Хотя, скорее всего, нам оружие привезут. Ну, давай ещё немножечко выпьем, никогда такой конины не пил. Какого года, говоришь?

– Тридцать шестого. Только откуда он у меня, я тоже вашему начальству скажу…

Посидел я в больнице еще полчасика и поехал домой. Откровенного разговора с русскими офицерами не получилось. Впрочем, рано еще для откровенных разговоров.

Я собираюсь передать с офицерами техническую документацию из германской капсулы. Дело в том, что немцы умудрялись перемещаться в обе стороны, а современные ворота почему-то только в один конец работают. Кроме того, все переходы держит в своих руках Капитул, и свои ворота нашим точно не помешают. А лично мне эта документация совершенно бесполезна.

Дома меня ждало известие о приезде на следующий день Мари. Рива уже уехала домой, ей в представительстве предоставили маленький домик, Инга и Герда, восстанавливаясь после бурной ночки, попросту спали. Я провел остаток дня с книгой в саду и потом тоже отправился в спальню. Но, естественно, сразу мы не заснули, занимаясь тем, без чего свою жизнь уже представить не могли.

Утром я встретил Мари, прилетевшую не только с традиционными тремя сумками, – одной военной тяжелой и двумя легкими, – но и с тремя небольшими контейнерами.

– Максим! Рада тебя видеть, видишь, сколько подарков привезла! – радостно поприветствовала она меня, подставила щеку для поцелуя и прыгнула в машину.

– Я тоже, что там? Тяжелое… – я еле пристроил контейнер в багажник.

– В одном все снаряжение для Ревекки, во втором и третьем – БПЛА с разной электроникой, да еще кое-что по мелочам. Пол расстарался… Ну и конечно, подарок тебе. Как ты угадываешь с презентами? Он опять радовался, как мальчишка. Я скоро с вас буду брать процент за посреднические услуги. А с тебя натурой… – ответила мне Мари и неожиданно крепко поцеловала в губы.

– Мари… ты считаешь… это правильно? – через некоторое время поинтересовался я у нее. На поцелуй ответил, не смог удержаться.

– Нет, Максим… – весело усмехнулась Мари. – Это совсем неправильно, но мне сейчас так захотелось. А когда мне сильно чего-то хочется, я это делаю. Тебе противно? – Мари, посматривая в ручное зеркальце, стала невозмутимо подкрашивать губы.

– Наоборот, просто не вижу цели в этом с твоей стороны. Ты так хочешь меня приручить к себе? Или подсадить на крючок? – откровенно спросил я у нее.

Смысла продолжать с ней эту игру я не вижу, ничего, кроме неприятностей, эта связь мне не принесет. Лучше сразу поставить все на свои места.

– На крючок – нет, а вот насчет приручить интересная идея. Бросишь Ингу и Герду? – лукаво поинтересовалась Мари.

– Ты знаешь ответ на этот вопрос.

– Знаю. А если ты мне очень нравишься? А если я ничего с собой поделать не могу? – Мари говорила спокойно, но с едва заметными нотками злобы.

– Мари, ты очень красивая и очень умная женщина… – медленно проговорил я. – Ты мне тоже очень нравишься, но я, как и ты, не люблю делать глупые, а значит, совершенно бесполезные вещи. Я действительно люблю своих женщин и не хочу делать им больно, как бы ты мне ни нравилась.

– Приостанови машину. Поговорим, – Мари нервно прикурила сигарету. – Я не претендую на тебя. Оставайся со своими женщинами. Но… я выберу время, и на это время ты все-таки станешь моим. Больше мне от тебя ничего не надо. Вреда это твоей семье не принесет, гарантирую.