Дмитрий Лазарев - Сеятель [litres]

Когда пламя коснулось стана, все трое затаили дыхание. Пан или пропал. И когда оказалось, что пан, сталкеры едва сдержались, чтобы не разразиться ликующими криками. Во-первых, рано еще, а во-вторых, боязно тут как-то было кричать. Они и разговоры-то все вели почти шепотом, сами не зная почему. Инстинктивно. Словно местная тьма и тишина могли разозлиться на них за громкие звуки и принять репрессивные меры. А что ха-ха, может, и могли – здесь, в Зоне, да еще внутри аномалии ни в чем нельзя быть уверенным. Разжижение шло медленно, но стабильно. Примерно за час все три куска стана без эксцессов превратились в полную флягу неопределенно выглядящей и не очень приятно пахнущей жидкости.

Следующий этап занял еще примерно полчаса. Все трое, помогая друг другу, тщательно натерлись жидким станом: кожу, волосы, ногти, одежду. Стана хватило еле-еле. Уже стало казаться, что придется резать еще один кусок от бомбы. Кожу не просто щипало – ее основательно жгло, и потом, видимо, придется бороться с очень сильным раздражением, но кто думал о таких мелочах?

Так, натерлись. А вот дальше предстояло еще одно «пан или пропал» – просто идти дальше и надеяться, что сработает, иными словами, уповая на чудо. Ибо весь план основывался на весьма спорном и не подкрепленном никакими фактами предположении, что раз стан создан для консервации самих Обломков, то жидкая его форма может помочь натертым ею телам преодолеть аномалию, порожденную Обломком. Вроде бы некая логика в таком выводе имелась, однако известно немало случаев, когда сталкеры погибали просто потому, что оценивали Зону, используя человеческую логику, в которую та ну никак не желала укладываться.

Но, как говорится, боишься – не делай, а сделал – не бойся. Они шли гуськом. Тягач не знал, как у остальных, но у него сердце колотилось просто безумно, в ушах нарастал шум, что-то давило на виски. Мрак, казалось, еще более сгущался, хотя куда уж больше – и так абсолютно непроглядный. Просто теперь эта тьма ощущалась почти физически. Она словно набирала массу, будто желая навалиться на трех дерзких сталкеров, осмелившихся ей воспротивиться, и раздавить их. В лепешку, в слякоть, размазать то, что от них останется, по дну и стенам туннеля, по рельсам… Тьма ярилась и не желала выпускать добычу, которую уже считала своей. Теперь уже у всех троих в фонарях стояли новые батарейки, но и они постепенно начинали сдавать. Тягачу жгла мочку уха сильно нагревшаяся бусина пси-блокиратора. Он поспешно достал вторую и прицепил рядом с первой: остаться здесь, во владениях тьмы, без пси-защиты ему совершенно не улыбалось.

Они шагали и шагали как заведенные, но ничего не менялось – по-прежнему тянулся бесконечный туннель. И когда душа стала застывать от деморализующей мысли «Не сработало!», словно лопнула какая-то невидимая струна. Это отозвалось в Тягаче резкой головной болью и еще ощущением какой-то перемены. Пока непонятной, с трудом уловимой, но перемены. Вроде тот же туннель, тот же рельс, но что-то изменилось. Интересно, ему это мерещится, потому что очень хочется, чтобы так было, или оно взаправду?

Ответ на свой вопрос Тягач получил буквально через несколько шагов. Он шел первым, и его фонарь, понукаемый безумной надеждой владельца, время от времени метался лучом по стенам, выявляя все ту же твердь, но тут вдруг провалился в пустоту. Стенок не было, значит, это какое-то обширное помещение. Станция?! Неужели получилось?! Тягача заполнило ликование, захотелось бежать, орать, прыгать, на остатках сил взлететь наверх по длиннющему эскалатору, вылезти наружу и больше никогда-никогда-никогда не спускаться здесь под землю!

Он повернулся к спутникам, желая поделиться радостью, но в этот момент в голове его возникло ощущение еще одной лопающейся струны… Или не струны… Там, позади идущего замыкающим Шотландца, во мраке возникло какое-то движение. Не живое, а такое, словно вспух и лопнул пузырь тьмы. Луч фонаря Тягача поспешно метнулся за спину товарища, но он оказался бессилен хоть сколько-нибудь рассеять тьму, ставшую уже почти осязаемо плотной.

Волну стылого воздуха, нахлынувшую сзади, ощутили все трое. И все поняли, что она означает: циклическая пространственная аномалия коллапсировала, оставив вместо себя громадный Провал. Они даже испугаться не успели. Только лицо шедшего последним Шотландца вдруг исказилось – его потянуло назад адской мощью притяжения Провала. Слон даже среагировать не успел, а Тягач крикнуть, как их товарища неведомая сила будто рванула на себя и затащила во мрак. И только вылетевший из его руки фонарь остался лежать на дне туннеля, сиротливо светя в стену слабеющим лучом… А притяжение теперь уже ощутили и оставшиеся в живых.

– Бежим! – выдохнул Тягач, и изо всех своих невеликих оставшихся сил они рванули прочь от разверзшейся за их спинами хищной бездны.

Свердловская область. Окрестности Белоярской АЭС

Сеятель стоял по пояс в воде и, закрыв глаза, слушал реальность. Что-что, а слушать он умел превосходно: это всегда было первым этапом, перед тем как начать говорить самому. Говорить с реальностью на ее языке. Менять ее. Точно так же он слушал Лесногорск. Но там ему было проще: он располагал бо́льшим временем, на его хвосте не висели охотники, там не было прямого противодействия АПБР – отряд «лояльных» в замке был разгромлен еще до начала капитальной трансформации всего и вся. И в Лесногорске он находился в собственной материальной оболочке, что давало ряд существенных преимуществ, особенно в плане энергетики.

Здесь все было иначе. И свои немногочисленные преимущества в мобильности и внезапности Сеятель собирался использовать на полную катушку. Конечно, лучше бы в его распоряжении по-прежнему находилось тело идеальной переносчицы чумы, но «лояльный», чья плоть стала временным вместилищем сущности Сеятеля, убил ее. За это он заплатит. Собственно, уже заплатил, хотя и не до конца. Сеятель не собирался сейчас тратить время на такие бесполезные вещи, как месть и сожаления о несбывшемся. Теперь придется действовать, исходя из своих нынешних возможностей.

Раз пока невозможно создать новый вирус чумы, стало быть, и думать об этом нечего. Зато можно создать Зону стандартного типа. Можно призвать к себе ментальным зовом всех находящихся поблизости настоящих Измененных, и он это уже делал, ощущая, как они откликаются на его зов и спешат сюда. Чутье подсказывало Сеятелю, что в его распоряжении считаные часы, которые он выиграл у преследователей. А значит, все задуманное надо успеть за эту минимальную фору. Трудно, однако возможно. Просто нужна предельная интенсивность излучения. Тело, в котором он находится, от подобных вещей износится быстро, но его всегда можно будет поменять: местные Измененные уже на подходе, а этот «лояльный» заслужил не только распад собственной плоти, который ему теперь предстоит, но и кое-что похуже.