Генри Каттнер - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

— Она будет там — в лаборатории, — сказал Алленби Джеффу. — Она вызвалась стать одной из подопытных. Используя разработки Померанса, мы построили упрощенный Индуктор… по крайней мере, мы начали с его разработок и продолжали все вместе, все наши ученые. Вот это была работа! Я надеюсь… — Мысль о погроме на миг затмила сознание Алленби и была подавлена. Я найду время, Кассий, я найду время… — подумал Коуди.

— Да, — согласился психолог. — Потом, Джефф. Потом. Индуктор — наша нынешняя цель. Больше ничего. Ты не думал о Джаспере Хорне с тех пор, как проснулся, не так ли?

Коуди осознал, что действительно этого не делал. Теперь, когда он это сделал, он увидел лидера параноиков как что-то далекое и безликое, движущаяся фигурка в огромной сложной сцене, но уже не заряженная эмоциями цель его ненависти.

— Мне кажется, я не чувствую необходимости убивать его, — согласился Коуди. — Он больше не имеет значения. Худшее, что он мог сделать, это начать погром, и он это сделал. Я бы убил его, если бы мне представилась возможность, но теперь по другой причине. — Он взглянул на Алленби. Сработает ли Индуктор? — спросил он.

— Именно это мы и собираемся узнать. Но он должен… должен, — сказал Алленби, открывая боковую дверь в коридоре. Следом за психологом Коуди вошел в одну из пещер, в которой была оборудована экспериментальная лаборатория.

В пещере происходило многое, но Коуди не отвлекался на внешние чувственные впечатления; он сразу повернулся в ту сторону, где с ребенком на руках стояла Люси. Он быстро подошел к ней. Заглянул в ее сознание и сдержал себя. Могло быть слишком многое, что он не хотел знать ни сейчас, ни потом.

— Эти повязки ничего не значат, — сказал Коуди. — Я отлично себя чувствую.

— Они говорили мне, — сказала Люси. — Это был единственный случай, когда я радовалась телепатии. Я знала, что они действительно могли сказать мне, все ли у тебя в порядке — даже если ты был без сознания.

Он обнял ее одной рукой, глядя на спящего ребенка.

— Я ничего не могла сказать, глядя на тебя. Ты мог быть… мертв. Но было так хорошо, что Алленби и другие могли заглянуть в твои мысли и убедиться, что с тобой все в порядке. Я хотела что-нибудь сделать, чтобы помочь, но не было ничего, что я могла бы сделать. Кроме… этого. Алленби сказал мне, что ему нужны добровольцы для экспериментов с Индуктором. Ну я и вызвалась. Это все, чем я могу помочь — и я хочу это сделать.

Значит, теперь Люси знала об Индукторе. Что ж, время и необходимость секретности миновали. Уже не имело никакого значения, что знают или чего не знают теперь пленники Пещер. Теперь, когда начался погром, это уже не имело значения.

— Теперь это всеобщий погром, не правда ли? — спросила она, и Коуди на миг замер в невероятном изумление (телепатия?) прежде чем понял, что Люси просто реагировала на подсказки, заученные за долгое изучение его поведения. У всех супружеских пар бывают вспышки такого рода псевдо-телепатии, если они действительно любят друг друга. И Люси, несмотря ни на что, любила его. Так странно было узнать об этом сейчас, убедиться в этом и ощущать восторг, когда, возможно, осталось совсем мало времени. Погром по-прежнему мог разрушить все, несмотря на Индуктор.

— Люси, — сказал он. — Если мы потерпим неудачу… мы обязательно безопасно выведем тебя из Пещер, домой…

Она взглянула на ребенка и отвернулась от Коуди. И он внезапно понял, что даже с помощью телепатии никогда не поймет реакции женщины… даже Люси.

— Скоро? — спросила она Алленби.

— Да, — отозвался психолог. — Пусть кто-нибудь подержит ребенка, Люси.

Она повернулась к мужу, улыбнулась ему и отдала ребенка ему на руки. Следом за Алленби она подошла к изолированному креслу, наскоро обмотанном паутиной проводов, ведущих к сложной приборной панели.

В мозгу малыша сиял маленький огонек, подобный тем, что запомнились Коуди у золотых рыбок в пруду Америкэн Гана. Но была очень большая разница. Коуди не мог понять, в чем она заключается, но разглядывая мерцающие сознания рыбок, он не испытывал страха и сожаления. В мозгу его ребенка, его и Люси, горело слабое пламя, пылало со смешной для такого маленького и беспомощного существа уверенностью, и каждое слабое воздействие, покачивание его рук, слабые голодные сокращения животика ребенка, заставляли крохотное пламя дрожать и разгораться в новом направлении, после чего оно возвращалось к своему стойкому состоянию. Даже в лучшем из миров было так много всего, что могло заставить это пламя покачнуться… но, с неожиданной ясностью подумал он, в этом огне закалится и станет сильной личность ребенка.

Он взглянул на Люси. Теперь она сидела в кресле, и к ее вискам и основанию черепа были присоединены электроды. Худощавый и седой человек, в котором он узнал Померанса, хлопотал возле нее, следя за ходом эксперимента. Коуди прочел в его мыслях слабое возбуждение, которое ученый изо всех сил старался подавить. Это подключение, это соединение… я не понимаю, как это стыкуется с теорией. Боже мой, если бы я только был телепатом! Но если Индуктор заработает, я смогу им стать. А как прилегает это соединение… — и его мысли унеслись в индуктивные абстракции, которыми он пытался разрешить проблему.

В пещерной лаборатории было людно. Здесь собрались ученые-Немые и множество пленников Пещер — все добровольно, с теплотой осознал Коуди. Несмотря ни на что, они, как и Люси, хотели помочь.

И вот испытания начались. Люси расслабилась в кресле, нервно раздумывая о давлении электродов. Коуди отдернул свою мысль. Ему тоже было не по себе. Он потянулся к группе людей, и одно сознание откликнулось. Алленби.

— Допустим, Индуктор заработает, — в тишине сказал Коуди. — Каким образом это остановит погром?

— Мы предложим телепатию всем, — ответил Алленби. — У нас есть выход на несколько видеоканалов, так что мы выйдем на все экраны во всех городах. Я думаю, даже толпа линчевателей остановится, если им предложат телепатию.

— Сомневаюсь.

— Кроме того, на нашей стороне немало людей, подобных Померансу. У нас есть… — Его мысль прервалась.

Что-то происходило в сознании Люси. Это напоминало волну, течение чего-то непреодолимого, словно отвлеченная музыка нарастала в мыслях Люси с изменением нуклеотидов ее мозга. «Она становится телепатом, одним из нас», — подумал Коуди. Он замолчал, но его мозг торопливо говорил в тишине.

«Пошевели правой рукой, Люси. Пошевели правой рукой.»

Ни один Болди не смотрел на руки Люси. Не должно быть никаких случайных сигналов.

Люси сидела неподвижно. И Коуди с внезапным ужасом узнал в распахнутом перед ним сознании Люси закрытое сознание Джаспера Хорна. И непонятная дрожь страха пробежала по нему.