Генри Каттнер - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

Твоя душа держится не на зле, поэтому ты не мог ударить его так же сильно. Видишь, побеждает не тот, кто сильнее бьет, а тот, кто больше прав! Он и не боролся с тобой, он все понял, как только увидел тебя в Потустороннем мире! Ганелон выиграл и проиграл. Он знал, что ничего не может сделать, и убил себя.

Поднимайся и иди заниматься делами, хватит валяться!

Она помогла мне подняться с пола, и мы стали спускаться вниз. Какой интересный поворот судьбы. На лестницу поднимался Ганелон, а спускается Бонд. Как Ганелон помнил все про Бонда, так и я сейчас помнил все про Ганелона. Его память просто наложилась на мою, не стирая.

На улице стоял яркий день. Меня ждали мои лесные люди. Ну что ж, я не подведу их! Я знал, как нужно управлять Темным миром, — мне помогут память и знания Ганелона, но контроль будет моим, а это самое главное!

Я и Фрейдис вышли между колонн, и я на мгновение ослеп от яркого дневного света. Никакой пелены между колоннами уже не висело. Были радостные, улыбающиеся люди, а среди них та одна, которую я хотел больше всего видеть. Моя Арле, моя красавица, она дождалась меня и тоже счастлива меня видеть. От радости я забыл, что не один, что теперь я здесь начальник, и радостно замахал ей рукой. Арле бросилась ко мне, обняла и окутала облаком своих волос. Ради этого стоило жить!

Лесные жители радостно кричали при виде нашего счастья. Они обрели свободу, и весь Темный мир принадлежал им.

Арле повисла на мне и поцеловала.

Но Медея! Ах, сладкая ведьма, какой бы мы были парой!

С некоторых пор физик-ядерщик Джозеф Бриден видит один и тот же сон: будто он взрывает ядерный реактор. После визита Джозефа к врачу вероятность превращения кошмара в реальность стремительно растет. Вскоре Бридену предстоит узнать, какую цену нужно заплатить за прогресс цивилизации…

Он прострелил Каролине голову — но он знал, что это только сон. До нынешнего момента. Незаметный сдвиг к ставшему привычным кошмару произошел, по обыкновению, столь неуловимо, что он едва не проснулся от потрясения. И подумал: «Я обязан предупредить контролеров». А потом: «Но через три недели будет ежеквартальная проверка психики, и они узнают сами».

Стоя над застывшей седой головой, вокруг которой ореолом расползалось красное пятно, он прислушивался и вел переговоры сам с собой: «Если до проверки не избавлюсь от навязчивого сновидения, от отклонения, от этой мании, я пропал. Но ведь сам по себе сон не опасен. Он навеян страхом, но не означает, что я хочу осуществить подобное на деле».

Эта мысль вызвала немилосердный озноб. Дрожа, он представил, как неделю за неделей будет застывать над узким пультом со множеством рычажков и сигнальных лампочек и снова оборачиваться к двери, ведущей в то, чего не может быть.

И все-таки он обернулся.

«Завтра сообщу комиссии по контролю над психикой. Разумеется, меня не пустят в расход за такое. И даже не уволят. Просто подлечат и перепроверят. Но такой должности я больше в жизни не получу!»

Давняя мощная обработка, оставшаяся от прежнего состояния, вылилась в бурный протест: «Нельзя уступать! Высшее в мире доверие…»

Он шел по коридору. Секретные коды обеспечили ему безопасное продвижение, хотя он знал, что это невозможно: некоторые защитные устройства даже он не мог отключить. Наяву он никогда бы не забрался так далеко — так близко к Нему.

Сон ускользал. Кошмар превращался в путаницу. И вдруг все прояснилось — он был в самом средоточии, в центре, и предстал перед Ним. И, как обычно, оказался не в силах исполнить то, что от него требовалось. Его выдвинули на эту должность и обучили только благодаря чрезвычайной психической устойчивости — здесь она была важнее, чем технические навыки. А дух противоречия посмеивался у него за спиной.

«Наяву я бы такого никогда не совершил. Но во сне…»

«Давай же, мне нужно освобождение! — твердил дух. — И тебе оно необходимо. Нам обоим. Ты ужасно напряжен. Ты неврастеник, ты смертельно боишься, что это вот-вот случится. Так освободи себя. Ты же спишь, и вреда не будет».

Наверное, смешно, но во сне это не составило бы труда. Просто отсоединить и отвести борные демпферы. Но что стряслось с их затворами?

Он проверил индикаторы на стенах. Счетчики Гейгера верещали как сумасшедшие. Стоило только убрать демпферы, как стрелки предупреждающе заметались, запрыгали. Еще немного, и критическая масса будет достигнута.

«Но ведь это всего лишь сон», — подумал он, просыпаясь в ту неуловимую долю секунды, что отделяла его от ядерного взрыва.

Джозеф Бриден сидел неподвижно. Он медленно поднял веки, увидел перед собой красно-черную шахматную доску с фигурами и снова опустил глаза, защищаясь от света. Но освещение не показалось ему слишком ярким. В мозгу быстро сложилась логическая цепочка, и Бриден облегченно перевел дух. Вероятно, он заснул всего на пару секунд, иначе свет ослепил бы его и зрачки сократились.

Впрочем, неудивительно: так бывало всегда. Ему всякий раз чудилось, что он заснул очень, очень надолго и что Каролина Коул это заметила. В таком случае она обязана сообщить куда следует. Хотя сообщать не было необходимости: встроенные видео датчики постоянно фиксировали действия хранителей, находившихся в комнате — и в этой, и в двух других, затерянных в бескрайнем подземном зиккурате.

Бриден побарабанил пальцами по столу, чтобы Каролина не подумала, будто он спит. Датчики зафиксируют это движение. Его охватила легкая паника. Он оглядел доску — пешка, конь, слон, король… Он не помнил, какой фигурой пожертвовал, чтобы спасти себе жизнь, и чей сейчас ход. Бридену показалось, что раньше он уже встречал точно такую же комбинацию. Ему вспомнилось…

Мысли вырвались вперед, подхлестнутые безрассудным страхом. Надо угадать верный ход. Это жизненно важно. Иначе Каролина заметит и заподозрит, или датчики что-то определят, и тогда его обследуют, протестируют психику и отстранят от должности… Какой позор…

«Хватит! — прикрикнул он на себя. — Сделай любой ход. Нет, подожди. Каролина следит за игрой. Датчики отметят любое отклонение от нормы… Делай же что-нибудь!»

В голове было пусто. Бриден чувствовал, как внутри бушует паника, и не мог избавиться от молчаливого ужаса перед тем, кто спрятан глубоко внизу, под ногами. Он охранял здешнего инкуба — груду урана, — застывшего у предела критической массы.

Что-то прошелестело, сдвинулось по ту сторону стола, и весь страх разом прошел. Теперь Бриден понял, что его так испугало.