Генри Каттнер - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

— Вы правы. Он все еще здесь. Выходит, вы его видите?

— Он сидит спиной к нам? — спросил «коричневый».

— Значит, вы его все-таки видите. И даже лучше меня. А может, их тут больше, чем мне кажется? Может, они повсюду? Может, они всегда рядом с нами, куда б мы ни пошли, а мы даже не догадываемся об этом, пока не… — Лиман покачал головой. — Они хотят быть уверенными на все сто, — продолжал он, обращаясь скорее к самому себе. — Они отдают нам приказы, потом стирают нам память, и все же… Наверняка существуют пределы того, что можно внушить человеку. Ну, к примеру, человек никогда сам себя просто так не выдаст, заставляй его не заставляй. Поэтому иногда они за нами следят… чтобы быть уверенными на все сто.

Лиман поднял стакан и резко опрокинул его себе в рот. Лёд заскользил по наклонной стеклянной поверхности, обжег холодом губы, но Лиман удерживал стакан до тех пор, пока последний бледный, пронизанный пузырьками кусочек не упал на язык. Затем Лиман поставил стакан на стойку, повернулся к «коричневому» и спросил:

— Ну?

«Коричневый» оглядел бар.

— Чуть позже, — ответил он. — Народу осталось совсем немного. Подождем еще чуточку.

— И чего же мы ждем?

«Коричневый» снова глянул в сторону кабинки и тут же отвел глаза.

— Я хочу кое-что вам показать. Но если это увидит кто-то еще…

Он покачал головой. Лиман оглядел узкое задымленное помещение. Прямо у него на глазах последний клиент, сидевший у стойки (кроме них самих, разумеется), порылся в кармане, бросил бармену мелочь и медленно вышел.

Некоторое время они сидели в молчании. Бармен бесстрастно, без малейшего интереса поглядывал на них. Вскоре парочка, размещавшаяся в кабинке неподалёку, поднялась и также отбыла, негромко ссорясь между собой.

— Ну так что? Сколько их здесь? — спросил «коричневый» как можно тише, чтобы бармен ничего не услышал.

— Только… — Лиман не закончил, лишь кивнул в направлении задней части зала. — Но он не смотрит. Думаю, уже можно. Что вы хотели мне показать?

«Коричневый» снял наручные часы и открыл металлический корпус. Из часов выскользнули две маленькие глянцевые фотографии, и «коричневый» ногтем разделил их.

— Только сначала я хочу кое в чем убедиться, — сказал он. — Во-первых, почему вы выбрали именно меня? Не так давно вы сказали, что целый день таскались за мной, проверяя, что да как. Я этого не забыл. Ну, выкладывайте.

Ерзая на стуле, Лиман хмуро поглядел на него.

— Все дело в том, как вы смотрели на вещи, — пробормотал он. — В метро сегодня утром… до сегодняшнего утра я никогда в жизни вас не видел, но сразу обратил внимание, как вы смотрите на вещи… На неправильные вещи, которых там на самом деле нет. Точно так, как смотрят коты, — глянете краешком глаза и быстро отводите взгляд… И у меня мелькнула мысль: а вдруг вы тоже видите марсиан?

— Очень интересно. Дальше, — сказал «коричневый».

— Ну, я и пошел за вами. Целый день ходил, надеясь, что вы именно тот… с кем я могу поговорить, кому могу признаться. Раз я не единственный, кто может видеть марсиан, стало быть, еще не все потеряно. Это, знаете ли, хуже одиночного заключения. Я уже три года их вижу. Три года! Целых три года я хранил свой секрет, и никто меня не заподозрил, даже сами марсиане. Мне столько раз хотелось покончить жизнь самоубийством, но каким-то образом я сдержался. Сам не знаю как.

— Три года? — вздрогнув, переспросил «коричневый».

— Где-то очень глубоко всегда жила крошечная надежда. Я знал, что никто мне не поверит… без доказательств. А как получить доказательства? Весь день, пока я ходил за вами, я думал: если вы их тоже видите, быть может, есть и другие… на вроде нас с вами… и, собравшись вместе, мы смогли бы придумать, как убедить весь остальной мир…

Пальцы «коричневого» пришли в движение. Не говоря ни слова, он подтолкнул фотографии в сторону Лимана. Пару минут тот внимательно рассматривал снимки.

— Вы снимали это ночью? — наконец спросил он.

Это был какой-то пейзаж. По темному небу плыли белые облака. На фоне тьмы выделялись похожие на белые кружева деревья. Трава тоже выглядела белой, словно бы залитая лунным светом, а тени казались расплывчатыми, как будто мерцали.

— Наоборот, белым днём, — ответил «коричневый». — Просто в инфракрасном свете. Вообще-то я дилетант, но в последнее время увлекся экспериментами со съемками в инфракрасном свете. И получил очень странные результаты. — Лиман пристально смотрел на снимок. — Видите ли, я живу неподалёку отсюда… — «Коричневый» постучал пальцем по некоему объекту на фотографии. — И часто там фотографирую, но время от времени у меня получаются весьма странные снимки. Понимаете ли, хлорофилл отражает инфракрасный свет, поэтому трава и листья на снимках получаются белыми. Небо выглядит черным, как вот здесь. В общем и целом можно добиться занятных эффектов. Сфотографируйте дерево на фоне облака, и на снимке вы не различите, где что. Зато можно фотографировать в тумане, когда обычная камера бессильна. Но пару раз, когда я снимал вот это, — он снова постучал по довольно обычному на вид объекту, — моя камера фиксировала нечто из ряда вон. Сами посмотрите. Видите человека с тремя глазами?

Лиман поднял снимок ближе к свету, потом взял со стойки вторую фотографию и принялся внимательно изучать ее. Когда он наконец положил оба снимка на стойку, на лице Лимана играла улыбка.

— Знаете, — заговорщицким шепотом сообщил он, — профессор астрофизики одного из наиболее значительных университетов написал для «Таймс» небольшую, но очень интересную заметку. По-моему, его зовут Шпицер. Он рассуждал о жизни на Марсе, есть ли она там и каковы они, эти марсиане. Но самое интересное, он утверждает, что, даже если марсиане когда-либо и посещали Землю, доказать это все равно невозможно. Никто не поверил бы тем нескольким людям, которые видели бы этих марсиан. Разве что марсиан случайно сфотографировали бы… — Лиман задумчиво посмотрел на «коричневого». — Что и произошло. Вы сфотографировали их.

«Коричневый» кивнул, взял снимки и спрятал их обратно под крышку часов.

— Мне тоже так кажется. Правда, до сегодняшнего вечера я не был уверен. Раньше я не видел марсиан… полностью… ну, как вы. Но вовсе не обязательно обрабатывать голову ультразвуком, хотя с вами, разумеется, это произошло случайно. Просто нужно знать, куда смотреть. Какие-то фрагменты марсиан я вижу всю свою жизнь. Наверное, то же самое видят и другие люди, но не отдают себе в этом отчета. Это нечто вроде движения, которое можно уловить только краешком глаза, не напрямую. Что-то, что почти есть, но стоит вам посмотреть в упор, и оказывается: там ничего нет. Именно фотографии навели меня на верный путь. Этому нелегко научиться, но вполне возможно. Мы с пеленок получаем установку смотреть на вещи прямо — в особенности на те вещи, которые хотим как следует разглядеть. Может, эту установку дали нам марсиане. Заметив краешком глаза некое движение, мы сразу поворачиваем головы. А марсианина уже и след простыл.