Генри Каттнер - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

— Нет, не можем, — перебил его второй либль. — У нас нет пальцев.

Это была правда: косматые лапки либлей ни на что путное не годились.

— Но мы заставим землян сделать нам оружие, — сказал первый.

Дед тяпнул виски и передернулся.

— У тебя что, всегда так? — спросил он. — Знал я, что ты большой ученый, но думал, что ученые делают всякие колотушки для атомов. На кой черт тебе машина времени?

— Она принесла нас, — сказал либль. — Ах, какой счастливый день для Земли!

— Это как посмотреть, — заметил Гэллегер. — Но прежде, чем вы отправите ультиматум в Вашингтон, может, я вас чем-нибудь угощу? Блюдечко молока, а?

— Мы не животные! — оскорбился толстый либль. — Мы пьем из чашек, честное слово!

Гэллегер принес три чашки, подогрел немного молока и налил. Чуть поколебавшись, он поставил чашки на пол — для этих маленьких существ столы были слишком высоки. Пропищав «спасибо», либли взяли чашки задними лапками и принялись лакать длинными розовыми язычками.

— Вкусно, — сказал один.

— Не болтай с полным ртом, — оборвал его толстый. Похоже, он был у них за шефа.

Гэллегер вытянулся на диване и взглянул на деда.

— Эта машина времени… — проговорил он. — Я ничего не помню. Нужно будет отправить либлей домой, но разработка метода займет у меня какое-то время. Иногда мне кажется, что я слишком много пью.

— Гони эти мысли прочь, — сказал дед. — Когда я был в твоем возрасте, мне не нужна была машина времени, чтобы увидеть тридцатисантиметровых зверушек. Для этого хватало пшеничной, — добавил он, облизывая сморщенные губы. — Ты слишком много работаешь, вот что.

— Ну-у… — протянул Гэллегер, — от этого никуда не деться. А зачем я вообще ее делал?

— Не знаю. Болтал что-то об убийстве собственного деда и о предсказании будущего. Я ничего не понял.

— Минуточку! Я что-то припоминаю. Это хрестоматийный парадокс путешествия во времени — убийство собственного деда…

— Как ты начал об этом болтать, я сразу за топор, сказал дед. — Мне еще рано протягивать ноги. — Он захохотал. — Я помню еще какую-то дрянь с привкусом бензина… но чувствую себя отлично.

— А что было потом?

— Из машины или откуда-то еще выскочили эти крошки. Ты сказал, что машина плохо настроена, и подправил ее.

— Интересно, что же пришло мне в голову, — задумался Гэллегер.

Либли допили молоко.

— Готово. — сказал толстый. — Теперь пора завоевывать мир. С чего нужно начинать?

Гэллегер пожал плечами.

— Боюсь, что не смогу вам ничего присоветовать. Меня никогда к этому не влекло. Не представляю, как за это берутся.

— Сначала мы разрушим большие города, — оживленно сказал самый маленький либль. — а потом захватим самых красивых девушек и потребуем выкуп. Все испугаются, и мы победим.

— Как ты до этого додумался? — спросил Гэллегер.

— Все это есть в книгах. Так всегда делают, мы точно знаем. Мы будем тиранами и будем всех мочить. Можно еще молока?

— И мне тоже. — хором произнести двое других.

Улыбаясь, Гэллегер налил им еще.

— Похоже, вы не очень-то удивились, оказавшись здесь.

— Это тоже есть в книгах. Хлюп-хлюп.

— В смысле… то, что здесь сейчас происходит?

— Нет, о путешествии во времени. В наши дни все романы пишут о науке и прочих таких вещах. Мы много читаем, а то в Долине почти нечего делать, — печально закончил либль.

— Вы читаете только об этом?

— Нет, мы читаем все: и научные книги, и романы. Как делать дезинтеграторы и тому подобное. Мы расскажем тебе. как нужно сделать оружие для нас.

— Спасибо. И такие книги у вас всем доступны?

— Конечно. А почему бы и нет?

— Мне кажется, это опасно.

— Мне тоже, — задумчиво сказал толстый либль. — Но почему-то ничего не случается.

Гэллегер noмoлчал.

— А вы можете рассказать мне, как делать тепловой излучатель?

— Да. А потом разрушим большие города и захватим…

— Знаю-знаю — захватите красивых девушек и потребуете выкуп. А зачем?

— Мы знаем, как нужно себя вести, — ответил один из либлей. — Мы книги читаем, честное слово. — Молоко пролилось из его чашки, он посмотрел на лужу, и уши у него от огорчения поникли.

Двое остальных утешающе похлопали его по спине.

— Не плачь, — велел самый большой.

— Но я должен, — сказал либль. — Так написано.

— Ты все перепутал. Над разлитым молоком не плачут.

— Нет, плачут. И я буду, — уперся первый и принялся рыдать.

Гэллегер принес ему еще молока.

— Так что с этим тепловым излучателем?

— Это просто, — сказал толстый либль и объяснил, в чем дело.

Действительно, это было просто. Дед, конечно, ни хрена не понял, но с интересом смотрел, как работает Гэллегер. Через полчаса все было готово. Это на самом деле оказался тепловой излучатель: он прожег дыру в дверце шкафа.

— Фью! — присвистнул Гэллегер, глядя на дымок от обугленного дерева. — Надо же! — Он взглянул на металлический цилиндр, который держал в руке.

— Человека этим тоже можно убить, — буркнул толстый либль. — Как того, во дворе.

— Да, мож… Что?! Где?

— Во дворе. Мы сначала сидели на нем, но потом он остыл. У него в груди дыра.

— Это ваша работа, — обвиняюще сказал Гэллегер.

— Нет. Он, наверное, тоже из другого времени. Тепловой излучатель прожег в нем дыру.

— Кто… кто он?

— Я его никогда раньше не видел, — ответил толстый либль, явно теряя интерес к этой теме. — Я хочу еще молока. — Он запрыгнул на рабочий стол Гэллегера и выглянул в окно. — Йо-хо! Этот мир — наш!

В дверь позвонили.

— Дед, посмотри, кто там, — сказал слегка побледневший Гэллегер. — Наверное, кредитор. Они привыкли уходить отсюда пустыми. О боже, я еще никого не убивал…

— А я уже… — буркнул дед перед тем, как выйти, но не объяснил, что имеет в виду.

Гэллегер в обществе маленьких либлей вышел во двор. Случилось непоправимое: посреди розовых кустов лежал труп мужчины, старого и бородатого, совершенно лысого. Труп был одет в странный наряд — что-то вроде эластичного цветного целлофана. В груди его зияла большая дыра, прожженная тепловым излучателем.

— Он мне кого-то напоминает, — заметил Гэллегер. — Не знаю только, кого. Он выпал из времени уже мертвый?

— Мертвый, но еще теплый. — ответил либль. — Это было приятно.

Гэллегер содрогнулся — отвратительные маленькие чудовища. Но, видимо, они безвредны, иначе не получили бы доступа к опасной информации. Присутствие либлей беспокоило Гэллегера куда меньше, чем присутствие трупа.

Откуда-то издалека донеслись протесты деда.

Либли вдруг попрятались под кустами, а во двор вышли дед и еще трое мужчин. При виде голубых мундиров и сверкающих пуговиц Гэллегер бросил тепловой излучатель на грядку, для верности нагреб на него ногой земли и изобразил нечто вроде приветливой улыбки.