Генри Каттнер - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

— Тише, тише, сеньор, — сказал кто-то. — Это невежливо по отношению к Фелипе.

— Дело не во мне, — возразил Фелипе. — Но Эль-Джип, бедный малыш, при виде которого у меня прямо сердце разрывается… Вы могли бы, по крайней мере, отойти, чтобы он не слышал. — Он нежно погладил помятое крыло автомобиля. — Хотя теперь уже слишком поздно. Мой бедняжка, я знаю, у тебя этой ночью разболелись шины. Но сейчас они снова хорошо накачаны воздухом. Что же у тебя за горе?

Все огорченно молчали.

— Креветки испортятся, — пробормотал Диллон.

— Это мы уже поняли, — откликнулся старец, который пугался полетов по воздуху. — Пойдемте в церковь и помолимся.

Диллону тоже было интересно, что за беда приключилась с Эль-Джипом, но он сдержал свое любопытство. Он подозревал, что в машине что-то закоротило, но, поскольку пара-тройка бездельников осталась на площади, сонно развалившись в тени, Диллон не решился подойти к Эль-Джипу, просто закурил сигарету. Правда, немного передвинувшись, прислонился к другой стене, чтобы фары не смотрели прямо на него; взгляд машины казался укоризненным и немного печальным.

Прошло довольно много времени, прежде чем жители деревни вернулись, довольные и счастливые.

— Бог ответил на наши молитвы! — сообщил Фелипе. — Пока я молился, меня вдруг осенило — словно молнией ударило. Я впрягу двух ослов в Эль-Джип и отвезу креветки в Санта-Росалию. Пуэбло Пекуэньо спасен.

Диллон закашлялся, подавившись дымом сигареты.

Кто-то протянул ему бурдюк с вином.

— Это ли не счастливый день? — спросили его.

— Куда уж счастливее, — согласился он и, отказавшись от вина, торопливо зашагал в лачугу Тио Игнасио.

Фелипе и остальные разошлись на поиски ослов и упряжи.

— Мы договаривались, что ни креветки, ни Эль-Джип в Санта-Росалию не попадут, — требовательно заявил Диллон.

Brujo продемонстрировал ему шестидюймовую модель Эль-Джипа, сделанную из твердой глины.

— Я старался, как мог, сеньор. Видишь? Это muneco. Что случается с muneco, то случается и с Эль-Джипом. Сегодня ночью я спустил шины, но Фелипе накачал их снова. Тогда утром я сделал… кое-что еще. Эль-Джип мертв, разве не так?

— И все же он в состоянии двигаться. Ослы могут дотащить его до Санта-Росалии.

— Жаль, — продолжал Диллон. — Стало быть, я ничего тебе не должен…

— Сеньор! — воскликнул потрясенный колдун. — А как же семьдесят песо?

— Послушай, это ты должен мне те десять, которые я дал тебе, чтобы закрепить нашу сделку. Ведь ты ее нарушил. Извини, но твоя магия не настолько сильна, чтобы помочь мне. Что правда, то правда!

И Диллон повернулся, собираясь уйти.

Тио Игнасио, держа в корявых пальцах muneco, пристально смотрел на него.

— Никогда прежде я не заговаривал машину, — пробормотал он. — Что касается человека, я силу своей магии знаю. Почти всегда. А вот с машиной… quien sabe? [135] quien sabe (исп.) — кто знает…

— В любом случае, теперь уже слишком поздно, — сказал Диллон. — Жаль. Я выложил бы двести песо за то, чтобы Эль-Джип сегодня не добрался до Санта-Росалии.

— А? Что же… прекрасно, сеньор, я попытаюсь еще раз. Заставлю Эль-Джип скользить.

Диллон вопросительно посмотрел на старика.

— Как человек по мокрой грязи. Если, скажем, полить маслом колеса muneco, колеса Эль-Джипа тоже начнут скользить. Разумеется, если я применю свое заклинание. Так, значит… масло.

— Ах да. Согласен. У тебя оно есть?

— Послал бог немного…

Колдун вышел и вскоре вернулся с маленькой баночкой масла. Пропажу точно такой же баночки недавно обнаружил у себя Диллон.

— Ну вот, — сказал колдун, смазывая маслом колеса глиняного muneco. Помолчав, он от души рассмеялся. — Помнишь, я рассказывал, что наложил слишком слабое заклятие на Фелипе, когда тот был ребенком? И что в результате он вырос сильным и стал невосприимчив к магии? Ну, теперь я убедился, что это не так, до известной степени, конечно. Из-за его огромной любви к Эль-Джипу они теперь вроде как одно целое. Что причиняет вред Эль-Джипу, то причиняет вред и Фелипе. Значит, в итоге, заклинание действует и на Фелипе. Кому-то может прийти в голову, что с моей стороны это месть. Но что сталось бы с человеком, если бы он не верил в справедливость? — Старик противно захихикал, продолжая энергично размазывать масло.

Однако Диллон уже спешил обратно.

Обычное вымогательство, и ничего больше. Игнасио спланировал все с самого начала, возможно, даже с молчаливого согласия Фелипе. Идея состояла в том, чтобы заставить Диллона подергаться, а потом повысить цену. Так оно и вышло. Теперь, за двести песо, магия Тио Игнасио сработает куда лучше, рассуждал Диллон. Может, все ослы в Пуэбло Пекуэньо таинственным образом исчезнут, и тащить Эль-Джип в Санта-Росалию будет некому. Не имеет значения, какой способ использует колдун, — важен результат. А Диллон чувствовал, что Тио Игнасио относится к тому сорту людей, которые добиваются результата.

Что ж, дело есть дело. И поскольку Диллон в случае необходимости был готов выложить гораздо больше двухсот песо, ход событий его вполне устраивал.

К тому времени когда он добрался до площади, стало ясно, что с Эль-Джипом что-то сильно не так. Автомобиль потерял устойчивость. Он скользил по твердой, утоптанной земле, будто по льду.

Более десятка человек старались удержать машину. На ослов уже надели латаную упряжь из кожи и веревок. Фелипе, сидящему за рулем, вручили поводья и кнут.

— Vamanos! [136] Vamanos! (исп.) — Пошли! — закричал он, и люди, удерживающие Эль-Джип, отскочили.

Машина заложила дикий вираж, потащив за собой упирающихся ослов. Фелипе изо всех сил жал на тормоз, спрашивая у Эль-Джипа, что с ним такое.

Диллон смотрел во все глаза и никак не мог догадаться, что за трюк придумал колдун.

Ослы взревели от ужаса. Упряжь лопнула. Эль-Джип с вцепившимся в руль Фелипе понесло юзом в сторону толпы. Люди бросились врассыпную. Жена Фелипе с пронзительным воплем бросилась на помощь мужу, но ее перехватил мэр. Священник пытался изгнать злых духов из мечущегося во все стороны автомобиля. Диллон еле успел отскочить, когда Эль-Джип, резко крутанувшись, задом устремился в его сторону, врезался в стену и, в лучших традициях ньютоновский механики, отскочил назад.

Очевидно, Бог тут был ни при чем.

Вращаясь, точно волчок, Эль-Джип носился по площади, с грохотом ударяясь бортами обо все, что попадалось на пути. Крики усиливались. Отдельные смельчаки пытались помочь, рискуя свернуть себе шею.

— Прыгай, Фелипе! — взывали голоса. — Пожалей себя, прыгай!

Однако Фелипе яростно замотал головой и прокричал, что не бросит своего бедного малыша. «Бедный малыш» тут же врезался в стену под таким углом, что из него вывалилась последняя корзина с креветками, и его отбросило почти на противоположный край площади.