Никита Калинин - Ловчие

— Впервой, — ответил я. — Мне нужен Резо Эристави.

— А… отдел юстиции. Вы тоже под судом?

— Нет… — немного растерялся я. Подъехал лифт, и мы вошли.

— Или он по прирождённым… Запамятовал! — толстяк хлопнул себе по лбу так, что чуть очки не слетели. — В любом случае, нам на один этаж. Седьмой. Кстати. Вениамин, — я сходу и не разобрал, что “кстати”: седьмой или Вениамин. — Можно просто Веня, но лучше не надо. Так меня называла мама.

— Костя.

— Одного моего знакомого звали так… А лифт отзывается не при каждом нажатии, — поспешил пояснить он. — В фойе можно долго простоять. Экономят ресурс сущности. Дают отдыхать. Раньше не экономили. Сейчас так. Сейчас многое так, — Вениамин вздохнул с грустью.

Я бегло осмотрел кабину. Лифт как лифт, только большой, рассчитанный человек на двадцать. Вроде бы электрический — вон лампа горит. И не скажешь, что в движение его приводит не что-то, а кто-то… Я вытащил смартфон. Но вместо гаджета в руках оказался бесполезный кусок пластика — он даже не включался.

— А-а-а… — протянул Вениамин, словно до него только что дошла очевидная вещь. — Вы пробудились не так давно! Электроника не работает в Лимбе. Совсем. Даже это электричество, — он указал пухлым пальцем в лампу над нами, — всего лишь результат усилий какой-то сущности. А как, простите, вас зовут?..

— Костя, — повторил я.

— Да-да, конечно. Я буду говорить, вы не против? Ехать долго, это ведь не Обыденность, где вжик — и седьмой этаж! А я нервничаю. У меня сегодня суд. Пятый, кажется… Хотят меня обязать, представляете? Но я подготовился. Я останусь при своём. Вот вы принадлежите роду?

— Да.

— А я не хочу. С тех пор, как очистился, больше ни ногой ни в какой род! А они меня — под суд, представляете? Мол, слишком много помню, лишнего знаю и вообще чересчур из себя представляю, чтобы просто “болтаться без пользы для общего блага и процветания родной культуры”! Родной культуры! Представляете? Они про родную культуру вспомнили! У них зомби Свободы у входа в качестве сторожевых, купленные по грабительскому, предательскому контракту, а они мне — родная культура! И под суд меня, Вениамина Державного, за то, что я, дескать, слишком. Слишком, что просто быть! Я им нужен под каблуком! Под контролем! Представляете?! Кстати, как вас зовут?..

Ответить я не успел — лифт остановился. Двери разъехались, и мы вышли.

— Был рад! — вполне искренне улыбнулся располневший Гарри Поттер и почесал свежий шрам через весь подбородок. — Не позволяйте им распоряжаться вами! Не позволяйте!

Я опять остался один. В прямом смысле. В коридорах было пусто, тихо и безлюдно, казалось, тут даже время зависло. Я прошёл по вытертому ковролину в одну сторону, разыскивая нужное имя на табличке двери, затем в другую. Без толку. Тут не то что нигде не упоминался Резо Эристави, так ведь и таблички встречались через три двери! Многие кабинеты были опечатаны, какие-то наоборот — настежь раскрыты и пусты.

Я начинал злиться. И в конечном итоге почти уже сдался, почувствовав себя тем гостем с солнечного юга, что кричал в экранизации Стругацких “лю-ю-юди!..”, как вдруг в конце коридора показался живой человек. Он шёл прямо на меня, уставившись в какие-то бумаги, и так бы и налетел, не подай я голос.

— Где мне найти Резо Эристави?

Мужик остановился, посмотрел на меня и удивлённо-вопросительно поднял сплошную бровь.

— А вы, собственно, кто?

И я объяснил кто я. Медленно, стараясь ничего не упустить, но и не сболтнуть лишнего. И, главное, не злиться ещё больше…

— Родин?.. — переспросил он с видом, словно бы уже слышал где-то мою фамилию. — Родин… Родин… Пройдёмте со мной, Родин.

Мы вошли в один из тех кабинетов, на котором отсутствовала табличка с именем. Зато начищенными боками таковая красовалась на письменном столе. Мужик с единственной бровью и был тем самым Резо.

— Садитесь, — предложил он и начал копаться в бумагах. Но я встал у двери. На всякий.

Я как в прошлый век попал. Точнее, в смешение веков. Всюду была бумага, стеллажи с папками, на потолке уныло светила единственная лампочка, а пыльное деревянное окно в облупившейся краске скорее отнимало, чем дарило кабинету свет. При этом на столе стоял навороченный квадрокоптер аж с панорамной камерой и мощными, судя по размерам, батареями. А рядом — не менее навороченный ноутбук.

— А, нашёл, — удовлетворённо выдохнул Резо. — Вы прирождённый.

Я поймал на себе прищур чёрных глаз из-под брови-козырька. Резо окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы.

— Судя по всему, вы уже не подпадаете под действие Беловежского соглашения. Ваш род де-юре существует, и мы не имеем права вас преследовать. Зачем вы пришли?

Я стиснул зубы.

— Вам виднее. Вы вызвали меня.

— Я? Вас? — опять это искреннее удивление и шуршание бумагами и папками в поисках причины моего вызова. — А, вот же. Постойте… как?.. — глаза его забегали по столу, словно бы где-то в кипах бумаг пряталось верное решение. — Недавно отдел мониторинга засёк сигнатуру патриарха Велес в Лимбе… Невозможно… Велес же… Разве вы патриарх?

Я пожал плечами и постарался слепить недоумение. Вот зачем они вызвали меня. Как я и думал. Дед засветился! Придётся играть.

Но ничего делать не пришлось.

— Опять они всё напутали, дармоеды! — воскликнул негодующе Резо после некоторой паузы. — Скорее всего, случилась накладка. Такое было уже, прирождённого принимали за действующего патриарха. А, ладно, — махнул он рукой, — вы свободны, Родин. От имени Вотчины приношу официальные извинения.

Я повернулся к выходу с чувством, что меня обворовали. Да так и было, просто вместо денег у меня украли время. Но вдруг дверь в кабинет Резо распахнулась, и внутрь влетел какой-то взлохмаченный тип.

— Стоять на месте! — истерично взвизгнул он. — Константин Родин, вы задержаны до выяснения!.. Вами займётся лично начальник отдела “П”!

Гася злость, я обернулся к Резо.

— Испанский стыд… — хлопнул тот себе ладонью по лицу. Вид у него был извиняющийся.

— Отдел “П”?..

— Отдел Пророчеств и Проклятий…

Лифт невероятно медленно тащился на девятый. За это время можно было взбежать по лестнице из фойе до самого шпиля и даже спуститься обратно. И только сейчас я заметил, что расположение кнопок тут было не совсем привычным. Над каждой цифрой этажа имелись дополнительные пять цифр, назначения которых я не понимал. Словно на одном и том же лифте можно было приехать на разные девятые этажи.

За спиной шумно сопел этот придурок из отдела “П”. Я прямо затылком чувствовал его взгляд, с которым не сравнился бы и взгляд-сверло Виктора. Не знаю почему, но этот тип чуть ли не ненавидел меня, хоть и видел впервые в жизни.