Виталий Зыков - Малк. И когда ты её нашёл [СИ]

Письма ему пришлось писать прямо в камере. На дешёвой жёлтой бумаге, гусиным пером и в свете дрожащего пламени свечи, которую держал надзиратель. Причём текст всех трёх писем содержал одно и тоже – просьбу срочно прийти в отдельное сыскное управление и заплатить за него залог в полсотни драхм. Саму же сумму он просил считать займом и обещал выплатить её в кратчайшие сроки после освобождения.

Коротко, ясно и по делу. Однако сочтут ли его друзья-товарищи содержание письма достаточно убедительным и не примут ли за розыгрыш или мошенничество – этого он не знал.

– Завтра по адресам отправят, – сообщил Малку надзиратель, забирая записки вместе с писчими принадлежностями.

И на этом оставил его в камере одного… за что Малк был искренне ему благодарен. Оказаться в одной камере с десятком жаждущих его крови уголовников – ещё в интернате он прочитал кучу бульварных романов, авторы которых обожали ставить своих героев в подобные ситуации, – стало бы слишком уж явным проявлением чёрной полосы, которая началась в его жизни.

Сам Малк также не следовал традициям литературных и вполне реальных «сидельцев». Не дерзил надзирателям, не развлекался дрессировкой пойманных мышей и тараканов – ни тех, ни других в камере не было, – и даже не готовил побег, подпиливая прутья решётки, выдалбливая в полу подземный ход или готовя призыв могущественного потустороннего спасителя. Он ел, спал и в те редкие часы, когда его не дёргали на допросы и не отвлекали разговорами скучающие обитатели соседних камер, медитировал.

Вообще опыт медитации на формулу его обновлённого Тайного Искусства без использования Зеркала Друзала оказался далеко не столь бесполезен, как казалось ранее. Да, магический артефакт сильно облегчал тренировку, показывал прогресс и сделанные наиболее явные ошибки, но в тоже время он множил некоторые дурные привычки, заметить которые удалось только сейчас. А заметив, заняться их исправлением…

Ещё подобного рода практика позволяла примерно оценить то будущее, которое ждало всех магов, собирающихся прорываться за границу ранга Бакалавра. Со слов того же Хордола, после перехода в Младшие Магистры для большинства чародеев Зеркало становилось бесполезным. Им приходилось рассчитывать прежде всего на свою волю и талант, и именно по этой причине столь многие маги так и оставались слабейшими в своём ранге, не говоря уж о рывке к большему могуществу.

Так вот Малк смог оценить свою способность развиваться без «костылей». И результат сильно ему не понравился. Да, до пика ранга Бакалавра ещё надо было дожить – что с учётом сыплющихся на него неприятностей было весьма сомнительно, – но разве могут какие-то трудности мешать стремлению к большой цели? У Малка такая цель имелась, и вот теперь он попробовал прикинуть, реалистична ли она…

Однако вердикт был короток.

– Угораздило же родиться грёбаным «пустышкой»!!! – едва слышно простонал Малк, едва впервые ощутил как без поддержки Зеркала уже на его ранге лишается пластичности внутреннее убранство Дворца Духа и начинает жить своей жизнью ментальная «пустыня».

А что будет дальше? Ответ очевиден. Впрочем… унывать из-за этого Малк и не думал. Сложностью больше, сложностью меньше… Маг идёт к своей цели не потому что надеется её достичь, а потому что в том смысл его жизни. И возникающие на пути преграды следует воспринимать как испытания, закаляющие либо волю, либо разум, либо силу. Так Малк смотрел на вещи раньше, так планировал смотреть и впредь…

По представлениям Малка, если хоть какое-то из писем и «выстрелит», то изменений в его тюремной жизни следовало ждать не ранее чем через два-три дня. Пока письма передадут курьерам, пока те доберутся до нужных адресов, пока найдут нужных людей… Деньги, опять же, вот так сразу из кармана не вытащишь, их искать и, возможно, занимать надо… Нет, даже три дня – это слишком оптимистичный срок!

Однако Малк ошибался. Уже к вечеру следующего дня в унылый тюремный быт ворвался вихрь перемен. И началось всё с появления старого знакомца капитана Тырхата.

Малк только-только вернулся после очередного «разговора» с дознавателем, призванным простимулировать его желание сотрудничать на случай провала затеи с письмами. Или возможно свою роль сыграла вера Флавия Шлеса в то, что не всё с Малком так уж чисто, и он просто пытался хотя бы для «галочки» найти какие-нибудь зацепки? Не важно. Малка детали не волновали. Главное, что его опять от души побил мстительный унтер, и он был вынужден по возвращении в камеру заниматься самолечением.

Как вдруг загрохотала ведущая в казематы дверь, и до его ушей донёсся знакомый голос капитана.

– Слушай, Флавий… Мне плевать, что за дела ты тут проворачиваешь и какие секреты прячешь. Я не из дисциплинарного комитета и это не моё дело. Но если я сказал, что хочу взглянуть на твоих задержанных, я взгляну. Пора бы это было уже уяснить! – Ничуть не считаясь с должностью, властно выговаривал дознавателю Тырхат, и сейчас он ничуть не напоминал того жалкого трясущегося мужика, которого так дико напугало появление госпожи Леары.

Впрочем совсем уж задавить Флавия Шлеса авторитетом у него не получилось. И пусть за шумом шагов его ответа Малк не расслышал, но зато тон распознал прекрасно – дознаватель хоть и не дерзил, но отвечал достаточно твёрдо и уверенно.

– Что?! Покровителем своим меня пугать будешь? – вот кто не сдерживал голоса, так это капитан. Как и эмоций. – Серьёзно? И что же он мне сделает, когда узнает, что причина шума-гама в нежелании его любимчика «дружить» с хорошими людьми?! А, молчишь! Тогда оставь меня в покое и дай на людей посмотреть.

Малк, ещё толком ничего не понимая, но уже начиная догадываться, что это за ним, медленно приблизился к решётке. Успев аккурат к тому моменту, когда прогуливающийся по коридору капитан поравнялся с его камерой.

– Ба, какие люди! – воскликнул Тырхат, мгновенно его узнав и остановившись напротив. – А красивый какой… У меня-то когда гостил, условия получше были, а?

Судя по голосу, встрече с Малком он был очевидно рад. Что на фоне прошлого унижения выглядело если не странно, то неожиданно.

А пока Малк соображал над наиболее подходящим ответом, капитан развернулся к тенью следующему за ним дознавателю.

– За что он у тебя здесь обретается?

– Опасный бунтовщик, монархист и террорист, неоднократно покушавшийся на жизнь сотрудников нашего участка!! – отчеканил Флавий Шлес, гневно раздувая ноздри.

И Малк со всей очевидностью понял, что даже если Тырхат вдруг пришёл именно за ним – хотя почему так, он мог лишь догадываться, – освободить его у капитана не получится. Просто лишь из нежелания дознавателя прогибаться под залётного начальника. И очень даже может быть, что сорвётся выкуп. Довести дело до суда и добиться максимального наказания для ставшего камнем преткновения Малка вполне в духе местных жандармов. Особенно если нанесённая им обида будет достаточно велика… А в том, что обида будет, можно было даже не сомневаться.