Владимир Кельт - В тупике бесконечности

«Марина Куркова погибла не зря, − продолжал профессор. − Она добыла для «Анти-гена» фрагмент позвонка с марсианской ДНК и я смог закончить исследования. Сравнив десятки останков марсиан, я пришел к выводу, что они выглядели от природы иначе, а то, что мы видим – результат модификаций. Не исключаю контакта Древних с человечеством и попытку наших предков объяснить вмешательство наличием божественных сил. Дьявольский облик шокировал, но ведь были и другие: прекрасные и светлые, с крыльями ангелов и разумом высших существ. Но это пока даже не гипотеза, так, мысли вслух, которыми мне захотелось с вами поделиться».

Лео скептически заломил бровь. Что ж, теперь ясно, откуда Марина нахваталась этого бреда про Дьявола и религию, прям словами Купермана говорила. Интересно, Тихонов тоже замешан? И откуда Куперман знает про облик других марсиан?

«Откуда я знаю, как они выглядели? – спросили с голограммы, будто прочитав мысли. − О, я изучал их кости десятки лет! Думаете, вы нашли первого уцелевшего Древнего? Нет. Он не первый, но останков действительно по всему Марсу почти нет, кости будто испарились, каждый фрагмент – ценная редкость. Как это возможно, спросите вы? Отвечаю: информация тщательно скрывалась от общественности и научного мира. Да вы сами имели возможность убедиться, вы, Бестужев, − один из первых лжецов «Центра ГЭК». С легкостью скрыли результаты работ в Лабиринте Ночи, и так же будете молчать о «Прометее»…».

Костяшки пальцев заныли – так сильно Лео сжал кулаки. Да что о себе возомнил этот старик?! Можно подумать у него был выбор?! Что приказано, то и делал. Все на благо… И тут мысль оборвалась. О каком благе речь? Для чего он это сделал? Ради амбиций «Центра», ради собственного эго?

«Уверен, вы хорошо знакомы с историей колонизации Марса. Я был одним из первых исследователей. В пятидесятых годах мы находили на раскопках десятки артефактов, подобных вашему, и долгое время не могли прочесть техноглифы, пока лингвист Екатерина Фомина не нашла способ их расшифровать. Как думаете, что это значило для человечества? Правильно, прорыв. Технология терраформирования, двигатель Маслова, переходы через червоточины и безошибочные звездные карты регионов, удаленных от Солнечной системы. Модификации, в конце концов. Все это досталось от марсиан.

Древние оставили нам поистине великий дар. Прорыв произошел благодаря их знаниям, это они открыли нам путь к звездам и возможному бессмертию. А мы ничего не добились. Все ложь. Конструкт. Мы присвоили чужое, и в «Центре» это прекрасно знают. Но тогда мы были молоды… Молоды и беспринципны, мы жаждали открытий. Я, Иосиф Лагунов, Вова Маслов и Гарик Иприкян. Мы были жадными до славы и знаний учеными, и мы нашли способ удержать тайны в своих руках. Так появился «Центр ГЭК».

Я уверен, что это было ошибкой. Вмешательство в природу человека, генетические модификации и полет на Марс – сплошная ошибка. Такая же уверенность живет в умах «Центра», но они слишком ослеплены своим могуществом, чтобы это признать.

Я хочу их остановить. Решайте, доктор Бестужев, на чьей вы стороне. Хотите и дальше лгать, чтобы в один прекрасный момент получить нож в спину, как получил его я? Или же готовы бороться за правду?

Решайте».

Голограмма погасла. Лео тут же удалил сообщение, стер все упоминания и маршрут. Как относиться к услышанному − он пока не знал, но понимал: это вербовка чистой воды. Предложение Купермана прозвучало весьма недвусмысленно, как и обвинения во лжи и подтасовке фактов. Тем не менее, Лео все еще злился. Куперман уверен, что он не способен на великие открытия? Что ж, старик даже не представляет, как ошибается. Мир еще узнает, кто такой Леонардо Бестужев.

***

Следующее утро выдалось нервным, не заладилось с самого начала. Всю ночь Лео готовился осуществить задуманное, но Джон Митчелл попутал все карты и выдернул его из лаборатории. Лео побывал на двух совещаниях, и отправился на гидропонную станцию, чтобы помочь разобраться с неполадками: что-то случилось с почвой на терраформированном экспериментальном участке. Он делал свое дело, отвечал на вопросы, брал пробы, и буквально засыпал на ходу. Полночи он провел на улицах Нижней Эллады, где с большим трудом нашел людей, готовых выполнить заказ и не растрепать о встрече службе безопасности «Центра».

План Лео был прост: нельзя украсть артефакт? Значит надо его подменить. Он нашел нужное оборудование и дал человеку с острыми, как у эльфа, ушами макет таблички. Наблюдал, как тот делает заготовки, а потом еще два часа следил за этапами работы 3D-принтера. Можно было напечатать и быстрее, но Лео не нужна подделка, он жаждал получить идеальную копию. Держа пластину в руках – свежеотпечатанную, еще горячую, − он понял, что и сам не отличит ее от оригинала, пока не просветит сканером.

Остроухий тогда ухмыльнулся, сказал, что он свое дело знает, и сунул ему сувенирную статуэтку туркана. Грызун с вытянутой мордочкой был сделан из марсианской глины с добавлением полимеров, выглядел забавно, и держал в лапах герб Эллады со своей миниатюрной копией.

− Надавишь вот здесь, − показал торговец на бок грызуна. – Откроется слот, туда вставишь эту штуковину. Потом под воду сунь на пять минут, и полимер ее так облепит, что не прощупать и не просветить на сканерах в порту.

− Ясно, − ответил Лео, и заплатил остроухому за работу. А потом отстегнул еще столько же за молчание.

Сейчас, подходя к дверям своей лаборатории, он чувствовал в кармане пиджака холодный металл псевдо-артефакта, Лео понимал, что еще немного и его накроет паника. Он боялся быть пойманным. Слишком многое поставил на кон, если он проиграет, то смело можно лезть в петлю. Хотя Лео сомневался, что в «Центре» ему позволят сделать самостоятельно хотя бы это, скорее всего, Стас Войкин с радостью поможет, как помог Марине Курковой.

Подавив мерзкое чувство и загнав страх обратно в глубины разума, он как ни в чем не бывало вошел в лабораторию.

− Как там на станции терраформа, доктор Бестужев? – прилетело от ассистента.

− Нормально, − отмахнулся Лео, надел белый халат и скомандовал: − Марк, доставай объект для повторного анализа. Проведем полное сканирование с новыми настройками.

И они провели. А потом Лео вдруг вспомнил, что нужно сделать спектральный анализ, а через полчаса потребовал снять дополнительные замеры и сверить с каталогом. Он дергал своих ребят от артефакта к микроскопам, от бокса к боксу. Створки стеклянной камеры, где хранилась табличка, буквально не закрывались, чей магнитный ключ их отпирал и запирал – уже не разобрать. Лео наблюдал за тем, как Марк берет специальным пинцетом табличку и кладет на подставку сканера, и думал о том, что времени почти не осталось. Беглый взгляд на часы – 17:30. До отлета шаттла всего час. Жалкий час, а дело так и не сделано. Время играло против.