Дмитрий Курмаев - Игры Высоких

– Скорее бы, – мечтательно проговорил Комков.

Они шли, вернее, ехали через Амбурский лес пятый день. И его уже достали ночевки на свежем воздухе в компании мелкой жужжащей кровососущей сволочи, жесткое пригоревшее мясо на ужин и сухари на завтрак, сон вполглаза из-за тоскливых вздохов и воя в темноте и испуганного ржания коней.

За все время пути они не встретили ни души. Для купеческих караванов старая дорога была уже не пригодна, а желающих пуститься в странствие через Злой лес в одиночку или небольшой группой, видимо, было не так много. Особых ужасов, впрочем, они тоже не видели: ни веселых братьев, ни гигантских волков, о которых трепали в Кирпине. И ничего удивительного в этом, пожалуй, не было. Разбойникам нечего делать там, где нет добычи. А волки размером с дом, скорее всего, вообще сказка. Хотя какая-то сволочь и пугала ночами коней. Самыми страшными оказались однообразие, скука и задница, превратившаяся в сплошную мозоль. Комков уже раз десять пожалел, что решил сэкономить несколько дней пути, вместо того чтобы примкнуть за умеренную плату к торговцам, отправляющимся в Сальвейг.

Сархен оказался прав – вскоре лес раздвинулся, и они выехали к широкой дороге. На украшавшей обочину П-образной виселице ветер слабо покачивал три тела: бородатого пожилого мужчины с черными руками крестьянина, молодой женщины практически без одежды и худого подростка. Монгол соскочил с коня рядом с виселицей, внимательно оглядываясь. Комков смотрел на казненных, чувствуя, как внутри мутной волной вскипает бешенство. Он успел наглядеться на подобные «достопримечательности» в портовом Кирпине, где они с Сархеном покупали коней, но привыкнуть не мог.

– Свежие совсем. Видишь полосы сапожной сажи на лицах? – спросил Сархен. – Это знак. У патруля не было желания возиться с табличками и писаниной, а может, просто грамотных не оказалось. Их вздернули как шпионов Черной Вдовы.

– Думаешь, это не так? – Андрей смотрел на лица казненных. Что-то тяжелое, мрачное ворочалось внутри.

Сархен сплюнул в сторону.

– Какой из крестьянина лазутчик? Что он знает? Вот любого караванного купца можно сразу вешать, ошибки не будет.

Монгол забрался в седло и кивнул на бородатого.

– Этот со снохою и младшим сыном вез продукты на постоялый двор. Встретили патруль. То ли девчонка понравилась, то ли сказал чего не так…

– Понятно, – пробормотал Андрей. – Вот и пришили дело.

– Ага, – согласился монгол. – Пришили. Мужика с сыном избили, с девкой позабавились. Потом всех повесили, чтобы штраф за обиду не платить. Телеги угнали, на том же постоялом дворе продадут по дешевке, как реквизированное.

– Ладно, поехали, – буркнул Комков. Вот и добрались до «цивилизации»…

Монгол, понукая коня, поравнялся с ним.

– Кстати, мы этих героев наверняка скоро нагоним, ты уж держи себя в рамках. Хорошо?

Комков угрюмо кивнул. Монгол был прав. Второго штрафа за «оскорбление действием», как в Кирпине, их бюджет не выдержит. А путь еще неблизкий.

Свинцовые тучи все-таки пролились холодным дождем.

– Вот, блин… – Комков накинул на голову плащ.

Дорога была пустынна. Мерный топот копыт убаюкивал, к тому же Сархен уныло затянул на одной ноте древнюю степную песню из трех слов. Андрей потряс головой, отгоняя дремоту. Ну, где этот постоялый двор?..

…Постоялый двор – двухэтажный бревенчатый дом и несколько хозяйственных построек за высоким забором – они увидели за очередным поворотом дороги уже в сумерках. Ворота успели прикрыть на ночь. Монгол громко постучал в них своим литым кулаком.

– Хто эта там? – тут же откликнулся гнусавый голос.

– Два путника, – сообщил Сархен.

– А чего надо-то?

– Чуссен, – тихо прошипел монгол, зло оскалившись. – Ищем защиты от непогоды, горячей еды и ночлега!

Было слышно, как, приглушенно ругаясь, кто-то снимает засов. Створки со скрипом приоткрылись. В щель выглянул здоровенный детина с лицом олигофрена. Он долго рассматривал сначала монгола, потом Андрея. Комков, вспомнив о своей «благородной» крови, решил вскипеть.

– Чего уставился, быдло?!! Плетей давно не получал?

– Да нет, получал… – Детина задумался, наморщив лоб. – Сегодни только… Когда в сарае, эта…

– Молчать! – взревел Андрей, разозлившись уже не на шутку. – Отворяй ворота, хам.

– Дык тесно у нас нынче, ваша милость, – доверительно сообщил здоровяк. – Конных вроде вас понаехало! И телеги Михая-Бородача с собою привели. А самого Михая – того!

Детина сделал круглые глаза и изобразил рукою петлю вокруг своей шеи.

– Шпиен, оказывается, был, – выпучив глаза, сказал он. – Сам Черной Вдове продался и всю семью продал. А мы и не знали ничего! Вот ведь…

Монгол, которому давно все это надоело, хлестнул детину плетью по груди. Несильно для такого бугая, но ощутимо. Тот ойкнул, хихикнул и принялся за дело.

Во дворе было тесно от телег и привязанных к коновязи под навесом коней. Несколько молодцев в красных кожаных куртках, опираясь на короткие копья, стояли возле крыльца двухэтажного дома.

– Это не патруль, – тихо сказал Сархен. Он указал на круглый кавалерийский щит, висевший над входом в дом. На щите скалил пасть ставший на задние лапы медведь. – Это барон Жульен по прозвищу Шатун. Судя по отзывам, та еще сволочь!

– Это я уже понял… – вздохнул Андрей.

После недолгих препирательств стража пропустила Комкова и Сархена вовнутрь. Испуганный хозяин, смешно размахивая руками, кинулся к ним навстречу.

– Комнату на двоих, горячий ужин, воды для мытья и корма для наших коней. – Сархен ударил на опережение.

– Так мест-то… – начал было хозяин.

– У нас подорожная, подписанная самим герцогом! И ты смеешь отказывать нам?!! – рявкнул Андрей.

За подпись герцога, похожего на толстого усатого таракана, они отдали большую часть своего золотого запаса. Но без подорожной было никак нельзя. Империя находилась в ожидании скорой войны с Черной Вдовой, которая, не торопясь, гнула под себя одного хана за другим в Большой степи. И патрули на дорогах творили что хотели.

Хозяин, тряся щеками, выставил перед собой пухлые ладошки.

– Что вы, что вы, господа!

Комната нашлась. Хоть и не без скандала с наглой челядью барона. Неизвестно, чем закончилась бы склока, Сархен уже шипел как змей, брызгал слюной и хватался за саблю. Но тут на шум спустился сам Шатун.

– Добрый вечер, господа. – Жульен был молод, высок и хорош собою. – Прошу прошения за моих слуг, они порою ведут себя неподобающим образом…

Он выразительно глянул на самого крикливого хлопца, и тот сразу съежился.

– Пустяки, господин барон. Абсолютные пустяки, – сказал Андрей, отвечая на его галантный поклон.

Барон уже успел переодеться из пыльной дорожной одежды в длинный вечерний халат. Красный, фамильного цвета. На поясе висел кинжал в золоченых ножнах.