Алексей Гришин - Решение офицера [СИ]

Вот… о Господи, неспешный топот нескольких лошадей, скрип колес… никак повозка с охраной? Это какой же начальник ночью решился прокатиться? Приз едет нелегкий, но уж очень соблазнительный, такой упускать нельзя. Приготовились!

Из-за поворота выехала… карета, запряженная двойкой лошадей. В сопровождении восьмерки рейтар. Трое спереди, трое сзади, двое по бокам. Не иначе, командир бригады, а то и всего корпуса. Надо брать.

Залп из луков, сделанный практически в упор, беззвучно, но эффективно снимает рейтар и кучера. Лошади, не испуганные, но и никем не управляемые, просто остановились. Вперед! Убитые, раненые, разбираться некогда — всех добить. В карете трое, дворяне, ничего еще не понявшие… нет, один успел сориентироваться, потянулся к пистолету… шалишь! Не будет тебе почетной смерти — ты живой нужен и пока еще здоровый. А кулаком в рыло, а еще раз… гад, ну и ловок, еще получи! Все, спекся.

— Хватай их, братцы, вяжи! Я вот этого… Мать твою! — Жан рванул одного из пассажиров за камзол и в руку ударило… словно в прошлой жизни за оголенный провод схватился. Вольт на двести двадцать, не меньше. Что за черт?

Но надо спешить, потом разберемся.

Уходили быстро, но осторожно, чтобы не дать погоне, а утром она будет обязательно, ни единой зацепки.

Возвратившись на ту же лесную поляну, зажгли костер, к которому подвели пленников.

— Этого в сторону, подальше, завязать ему глаза, руки не развязывать и вообще приглядывать — больно шустрый, стервец — указал Жан на побитого им пленника.

— Так может просто того, — Тома провел ладонью по горлу.

— Никаких того-этого, делай, что приказано! — ответ прозвучал неожиданно зло.

Затем уже спокойнее и на островном языке:

— Прошу представиться, господа.

— Комендант крепости вице-адмирал барон де Жоме, — представился тот, от чьего камзола до сих пор гудела рука. — Командир гарнизона майор де Фотельи, — он указал на второго пленника.

— А третий?

— Это островитянин, — адмирал перешел на галлийский язык, — его люди нас и схватили. Демон знает, как у них получилось, но они пробрались в крепость, незамеченными вошли в здание штаба и, словно из собственного сарая, вынесли нас к своим. Кстати, как я понял, вы галлийцы?

— Да, господа.

— Как комендант Кале, я имею право брать под свое командование любое подразделение галлийской армии. Я слышал — ты сержант? Приказываю срочно доставить нас в крепость!

— Это невозможно, Ваша Милость. Во-первых, я сержант амьенской полиции, требования армейских уставов на меня не распространяются, — от этих слов господа офицеры откровенно обалдели, — во-вторых, как Вы себе это представляете? Да сейчас к крепости близко не подобраться, а уж что там утром начнется, когда островитяне вас хватятся, я и представить себе не могу.

— Полицейский? — включился в разговор майор. — Господи, откуда здесь взялась амьенская полиция? Стоп! Это не из-за твоего ли отряда мы третий день кладем людей в бессмысленных вылазках?

— Думаю, да, господа. А чтобы их смерть и в самом деле не оказалась бессмысленной, мы должны сделать свою работу. Переправить вас в крепость… вы же понимаете, что это невозможно.

— Ошибаешься, сержант полиции, — де Жоме сделал ударение на последнем слове. Потом рассказал, что в крепость с побережья ведет тайный подземный ход и нужно лишь добраться к его входу.

— Я вас понял, господа, но сейчас это в любом случае не получится. Завтра сделаем все возможное. Сейчас прошу меня простить, надо решить вопрос с этим островитянином.

— Он галлиец на службе у островитян, — сказал де Фотельи. — И что там решать — перерезать глотку, и все.

— Безусловно, Ваша Милость, — ответил Ажан, но таким тоном, что было ясно — мнение офицера он будет учитывать в последнюю очередь.

Затем, достав кинжал и поглубже нахлобучив шляпу, направился к пленнику. Развязал ему глаза, обыскал, убедившись в отсутствии оружия, отвел в лес.

— Захват этих офицеров нанес вред Галлии.

— Меня там не было, — ответил пленник. — Это сделали мои люди, но без моего участия и без моей команды. Я лишь сопровождал их, и то конвой мне не подчинялся.

— Принято. Сейчас небо звездное, дорога проходит к северу от нас, километрах в трех, не заблудитесь. Рассказ придумаете сами, а синяки, я думаю, надежно подтвердят Ваши слова. Удачи, лейтенант.

С этими словами Ажан разрезал путы и растворился в ночном лесу.

Разговор в штабе первой бригады

— Так я не понял, лейтенант, почему Вы до сих пор живы?

— Могу лишь строить предположения, господин полковник.

— Интересно послушать.

— Судите сами, галлийцы устроили эффективную засаду, без шума уничтожив весь конвой, и ушли так, что погоня с участием собак и опытных следопытов оказалась бесполезной. У меня один вывод — нападавшими командовал мой однокашник, который просто меня узнал. Клиссонцы не убивают друг друга без крайней необходимости.

— Клиссонец? Да, это многое объясняет. Но если он узнал Вас, Вы должны были узнать его.

— Голос показался смутно знакомым, хотя он и пытался его изменить. А лицо… мы говорили ночью, он был в шляпе, вовсе это лицо затенявшей… я запомнил лишь шрам на левой щеке. Нет, я не смог узнать его.

— Хорошо, господин лейтенант, я Вам верю, можете идти.

«Конечно, веришь, — думал, уходя, лейтенант. — Под заклятием правды врать невозможно, лишь отказаться отвечать. Слава Богу, тот парень тоже об этом знал».

С рассветом разведгруппа вышла к побережью. Поросший густой травой обрывистый берег отлично скрывал бойцов и офицеров. Но лишь до тех пор, пока они лежали. И лежать им предстояло до позднего вечера, пока не появится возможность подойти к морю незаметно для патрулей, исправно обходивших береговую линию — потайной ход начинался в прибрежной скале.

Днем, как и вчера, эскадра бомбардировала форт. К сожалению, гораздо эффективнее. Во всяком случае, ответные выстрелы звучали и реже, и слабее. Да, был потоплен один корабль, еще два, задымив, вышли из боя, но было ясно — надолго галлийцев не хватит.

Когда солнце уже клонилось к горизонту, к эскадре, прекратившей бой и отошедшей на пару миль от берега, присоединился еще один корабль.

— Господин адмирал, — набравшись наглости, спросил Жан, — это кто приплыл?

— Плавает дерьмо, — автоматически ответил де Жоме. Потом, вспомнив, что разговаривает с быдлом, да еще сухопутным, собрался продемонстрировать класс владения специальной военно-морской терминологией, но сдержался — не хватало еще на шпака силы тратить. С другой стороны, именно этот шпак здесь и сейчас был главным. Эта идея потребовала осмысления, после которого было принято мудрое решение — пока нахала не бить и даже ответить, вдруг знание убогому в чем и поможет.