Комбат Найтов - Родитель «дубль два» [litres]

– Он у меня профессор, и не любит военных, хотя и сам был когда-то военным.

Они поднялись на третий этаж, с инструментом в лифт они не влезали. Девушка покрутила звоночек, и дверь открыла дородная женщина в фартуке.

– Мариша, это мой друг Петр, сделайте нам чаю. Петр, вот тапочки, проходите в столовую, я сейчас.

В столовой вся мебель была белой и очень массивной. Еще до появления Летты туда вошла Мариша, которая вкатила небольшой столик на колесиках и поставила на стол большой и маленький круглые фарфоровые чайники, сахарницу, варенницу, расставила чашки из китайского фарфора, масленку, разложила столовые приборы из старинного серебра. Все делалось быстро и молча. Никаких изучающих взглядов. Ей – лет шестьдесят, плюс-минус. Движения отточенные, профессиональные. Даже чашки не звякали. Вошел курчавый, весь седой, короткостриженый мужчина в китайском, украшенном драконами, шелковом халате. У него был немного смешной нос, уточкой, и «борцовские», низко посаженные уши. Неприятное выражение создавали близко и глубоко посаженные глаза. Лицо было болезненным и злобным. На вид ему было больше пятидесяти, стариком он не был. Петр встал и представился:

– Лейтенант Ночных, Петр.

– Михаил Александрович. Здравствуйте, лейтенант.

– Папочка! Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, Летта, немного получше.

– Давайте пить чай.

Отец Летты сел на стул, не придвигая его к столу, на самый кончик, положил обе руки на стол, но не на локти, а чуть ниже, раскрыл масленку и начал намазывать тонким слоем сливочное масло. Наколол двузубой вилкой пару ломтиков твердого сыра и положил это на бутерброд. Отхлебнув чая и тщательно прожевав откушенный кусок бутерброда, неожиданно спросил у дочери:

– А с каких пор ты стала интересоваться военными?

– Мы познакомились до того, как Петр стал летчиком.

– Вот и дай ему от ворот поворот. В авиаторы идут какие-то примитивные люди, амебы. Их интересуют только три вещи: ручка, случка и получка. При этом вечно просят: дайте нам то, се, пятое, десятое.

– Амебы размножаются делением, товарищ профессор. Их случка интересовать не может. Позвольте спросить: что ж вы такое преподаете, что у вас авиаторы что-то просят?

– Радиотехнику.

– А! Действительно просим, а нам присылают РСИ-3, вместо РСИ-3М, хотя это изобретение авиаторов, а не радиотехников. Я, пожалуй, пойду, засиделся.

– Постой-постой, Ночных, говоришь? Это тот, который 3М сделал, оксидный катод и лучевой тетрод? Так это ты этот гадюшник расшевелил! Ну-ка, ну-ка, прошу, чай мы потом попьем, Летта. Нам с товарищем поговорить надо.

Фамилия у Михаила Александровича была Бонч-Бруевич. Его имя позже носил ЛЭИС, институт связи. Для тех, кто абсолютно не в теме, сообщаю, что этот человек изобрел триггер, на основе которого работает вся вычислительная техника. Именно это устройство позволяет выполнить сложение в сумматоре, из которых состоит в основном процессор, которым вы пользуетесь, что в телефоне, что в смартфоне, что в компьютере.

Когда мы закончили говорить, Виолетты дома не оказалось, она фыркнула и ушла на какой-то концерт. Ее магнетроны, волноводы, резонаторы и стоячие волны совсем не интересовали. На следующий день она вышла из консерватории не одна, а с каким-то молодым человеком, которому она демонстративно сунула в руки свою виолончель, а букетиком Петра, который он попытался ей подарить, очень точно попала в урну. Сиди, лейтенант, на скамеечке и размножайся делением, амеба!

Петр вначале воспринял это как личное поражение, даже хотел напиться по этому поводу, но я контролировал ситуацию, употребления спиртных напитков я не допустил, напомнил ему, что его пригласили в лабораторию, и мы поехали на Крестовский остров, где располагался так называемый НИИ-9. Достав из нагрудного кармана записку Михаила Александровича, Петр попросил разрешения позвонить по внутреннему телефону начальнику лаборатории Дмитрию Малярову. Тот радостным голосом сообщил, что пропуск на Петра заказан, ждут. Бюро пропусков оформило бумажку, и охрана рассказала: как найти «русистов». Если бы не их объяснения, в жизни бы не нашел. Небольшой домик под могучими липами и дубами, а справа на полянке весьма странное сооружение, в котором я не мог ничего опознать. Судя по всему, это и есть антенна. Ну и нагорожено! Петя постучался в дверь, которая оказалась запертой, оттуда выглянула голова, на петлицах у которой было четыре кубаря и скрещенные молнии. Дверь открылась шире, капитан протягивал руку и проговорил:

– Николай Алексеев, можно просто Коля.

– Петя, Петр Ночных.

– Проходите, приятно познакомится.

Несмотря на болезнь, здесь же находился Михаил Александрович. За решетчатыми дверцами таинственно горели катоды, временами щелкали какие-то реле. Шелестели бумагой самописцы.

– Вот, Петр Васильевич, это и есть будущий артиллерийский локатор, о котором я вам вчера говорил. Мы тут без вас начали обсуждение, на основе тех записок, которые я вчера сделал.

И мы подключились к разговору. Всех смущал вращающийся узел волновода, о котором вчера мы не успели переговорить.

Пока ехал на Крестовский, я успел создать у Петра картинку РЛС и отдельных ее частей, поэтому для Петра-художника не составило никакого труда изобразить в разрезе переход от прямоугольной к круглой форме волновода и обратно, показав штыри, с помощью которых волна Н10 сохранит поляризацию и без искажений будет передана на излучатель в подвижной части антенны. Отлично были изображены регулируемые поршни, позволяющие настроить этот узел, роликовые или шарикоподшипники, уплотнения и раструбы.

– Тут Петр Васильевич говорит, что плотность магнитного поля можно значительно повысить в магнетроне, если применить вместо феррита смесь неодим-железо-бор или неодим-иттрий-кобальт.

– Да, первый можно использовать просто как смесь тонко помолотых ингредиентов, которые можно скрепить какой-нибудь смолой, а второй это сплав, его можно катать и собирать как ферритовые пластины.

И никто из присутствующих не задавался вопросом: откуда Петр это все знает, он был «величина» в этом узком мирке создателей сложных электронных приборов. Человек, который перевернул мир вакуума. С этими ребятами удалось договориться, что их исследования пойдут по закрытой тематике. Вполне удовлетворившись прошедшими консультациями и оставив кучу качественных рисунков и эскизов будущим разработчикам, они с Михаилом Александровичем удалились на извозчике, который «принадлежал» ЛЭИСу, в котором Бонч-Бруевич был проректором по науке. От приглашения зайти и попить чайку Петр вежливо отказался.

– Что, не смогли помириться с Леттой? Не обращайте внимания, она и меня к моей работе ревнует. Мы, мужчины, должны быть выше этого. Ладно, не смею задерживать.