Комбат Найтов - Родитель «дубль два» [litres]

– Не отвлекайся. Потом поговорим.

Скорость уже посадочная, Петр чуть прибавил обороты и продолжал снижаться, все чаще и чаще выглядывая из-под козырька слева. Земля все ближе и ближе, видимая скорость начала расти, ручка аккуратно взята на себя, РУД от себя, выравнивание, ручка чуть вправо, нога чуть влево, и на себя. Трым, тра-та-та-та-та-та, застучали колеса по траве. Аэродром большой, надобности сразу использовать тормоз никакой нет. «Ишачок» пробежал около двухсот метров, и Петр свернул к ангарам. Пропустил помеху справа, стронулся и развернулся у ангара.

– Не выключай, – послышалось в наушниках. Сзади звякнул замок привязной системы. Подполковник стоял в кабине и делал какие-то знаки кому-то. Перенес ногу через борт и спустился на землю. Два техника бросили назад и пристегнули два мешка с песком. Справа появился Андреев, поднял Петру «ухо» шлемофона.

– То же самое, самостоятельно, эшелон – 2. Следи за сигналами. Давай! – он соскочил с крыла.

Петр чуть пробежал и тормознул у рулежки, дождался отмашки стартовика и занял дорожку. Вырулил на старт, получил добро с СКП и выполнил свой первый самостоятельный полет, хотя по программе до него было еще два месяца. Перед обедом на построении начальник училища объявил, что курсант Ночных первым в новом наборе выполнил самостоятельный вылет на новом истребителе. Кроме того, существенно усовершенствовал одну из важнейших систем управления этим самолетом, поэтому ему присвоено звание сержант и он переведен на должность помощника командира эскадрильи по освоению радиофицированной техники.

Три треугольника немного подравняли его с остальными ребятами, учился он на ускоренном выпуске, где большинство ребят были готовыми летчиками, даже инструкторами из ОСОАВИАХИМа. У некоторых было больше трехсот часов налета. Поэтому конкурировать с ним не приходилось, скорее прислушиваться к их советам и учиться летать, как они. Особенно когда перешли к технике пилотирования и наработке автоматизма навыков управления машиной. Инструктора в этом случае выезжали на полигон, в «зону», и там наблюдали за исполнением фигур. А связи – не было! Максимум инструктор мог выложить оценку «+» или «–». Поэтому через две недели Петр поднял вопрос о радиофикации как СКП, так и площадок наблюдения в «зоне». До этого, даже на радиофицированных машинах, сами радиостанции не включались вообще. Петр, по молодости лет, хотел решить этот вопрос чисто устно и с Уткиным, но я внес коррекцию в его мысли, и в результате родилось письмо начальнику училища, которое Петр передал в штаб и дождался вызова начальником училища. Андрееву показали схему организации такого управления аэродромом, воздушным пространством и полигонами. Три РСБ-36 с аварийных бомбардировщиков СБ и ТБ-1 у Уткина были захомячены. Петр об этом знал, но не проговорился, дабы не ссориться со старшим. Это – его епархия, ему обеспечивать работу оборудования требуется. Ну, слетали мы в Бельбек на УТИ-4 и на СБ, у которых вслед за нами появилась «правильная установка» умформеров. Показали свою работу флотским связистам. Нас похвалили, но дальше дело с места не стронулось. Андреев вызвал инженера, который и выдал с головой, что есть у «хомяка» про запас на складе.

– Отлично, Пал Фомич. Вот смотри, что наша молодежь предлагает. Взгляни на схему.

– Ну, на СКП не проблема поставить выпрямитель и запитать умформер РСБ. А полигонную я прям не знаю, как запитать. Динамо-машина нужна.

– Что скажешь, сержант? – переадресовал этот вопрос начальник училища.

– Ну, наверняка найдется списанный автомобиль. Снять с него двигатель, радиатор и бензобак и присоединить к нему генератор с регулятором от СБ на 24 вольта. Все имущество, вместе с радиостанцией, поместить в кузов ГАЗ-ААА, с телескопической десятиметровой антенной, плюс пару аккумуляторов с СБ в качестве аварийного питания. Машина сможет перемещаться на полигон и возвращать станцию на базу, когда полетов нет. Да, а если все это закрыть, например, фанерой, так такая станция сможет работать и на ходу машины.

– А что? Определенного смысла это не лишено. Вот что, Пал Фомич, оформляй это как рационализаторское предложение, выделяй людей, и начнем делать, и закажи еще РСБ, чтобы «хомяк» не удавился. Всё, товарищи! Работаем.

Тут по ходу «тела» выяснилось, для чего нагородили такого бреда с СПУ. Оказалось, что его питание совместили с питанием передатчика РСИ-3. Он выполнен трехкаскадным на шести лампах ОС-242 и одной ГУ-4. Четырнадцать кило весом. Плюс восьмикаскадный приемник, фактически аналогичный УС-1. В результате вместе с умформером набегало тридцать шесть килограммов, половина веса человека. Я такой схемы никогда не видел, помню, что РСИ-3М1 с умформером весила восемь кило. Передатчик был двухкаскадным, всего на двух лампах 6Л6, лучевых тетродах, кстати, именно эту лампу, ее чертеж, я и передал на «Светлану». Ну, а когда Петя вскрыл и приемник, и передатчик, я понял, что эта конструкция никогда работать не будет. Увы! И все из-за конструкции переменного конденсатора. Какой-то «очень умный товарищ», дабы сэкономить дефицитный алюминий, воткнул между металлическими пластинами картонные, пропитанные парафином. Умный мальчик! Мы с Петром переполошились, сунулись в гражданские приемники 6Н-1, а там стояли точно такие же. Кондер оказался цельнотянутым, серийным. Вот только в отличие от военных самолетов, приемники 6Н-1 под дождем и снегом не стоят, а эксплуатируются в идеальных комнатных условиях. Пришлось вручную городить переменник с воздушным диэлектриком, делая из двух конденсаторов один. Для шести штук радиостанций это не так и много. Ваня Грач был очень доволен, когда мы у него выгребли весь его залежалый товар. Кстати, и в УС-1 была та же проблема, но там температура побольше, так что конденсатор быстрее подсыхал.

Провозились с этим целый месяц, затем из Ленинграда пришел ответ на наше письмо, направленное в адрес дирекции завода. Письмо оформляли от имени начальника училища, но ответ получили сразу в два адреса. Один официальный, от директора завода, а второй от Валентина Авдеева. А через неделю Пете пришла посылка с лампами, у которых были оксидные катоды. И мы сделали РСИ-3М. Без единички, так как изготовить РМ-45у, в котором вместо меди используется алюминий, а в качестве магнитов – редкоземельный неодим, мы не могли. Но в двенадцать килограммов полетного веса мы уложились. Заявки на все оформлены. Мокрая туманная осень показала, что приемопередатчик РСИ-3М прекрасно держит настройки, связь устойчивая, и может быть рекомендован к массовому производству.

Петр третий месяц летает на УТИ-4 и на единственном в училище И-16 семнадцатой серии, с двумя пушками ШВАК и двумя пулеметами. Учится стрелять по воздушной цели и штурмовать наземные, а на УТИ все полеты на пилотаж и взаимодействие в бою. Но на боевом истребителе нет радиостанции. И не установить, так как люк для нее – отсутствует.