Евгений Гришаев - Уштарец (СИ)

Начинался рассвет, ветер по-прежнему гонял по пустоши снег и поднятую с земли пыль. Покидать свой окоп не хотелось, но пришлось, мне нужно было идти дальше, иначе я в этой пустоши останусь навсегда. Замёрзшими руками разрезал ранец на ленты и обмотал ими кисти, сделав подобие варежек. Из куска верёвки сделал ремень для ружья, так как у меня его не было. В Уштаре никто не носил оружие на ремне, его держали в руках, ну или оно лежало рядом, на расстоянии вытянутой руки. Когда я делал приклад, как-то не подумал о ремне и сейчас, пришлось исправить такое упущение. Воду из фляжки перелил в пластиковую бутылку, после засунув её за пазуху, и не потеряю, и тёплая будет. Саму фляжку выбросил, она лишний вес, тесак повесил на пояс, оставшиеся патроны переложил в карман, где сейчас лежала зажигалка и стреляная гильза. Зажигалку, подаренную мне Нодро, я где-то потерял, остаток верёвки смотал и перекинул через шею на плечо, выбрасывать было жаль, вдруг пригодится. Избавившись, таким образом, от ранца, вылез из окопа и пошёл искать присыпанную землёй старую кабину паровоза.

Её я в итоге всё-таки нашёл, часов через шесть блуждания по пустоши в метель при сильном ледяном ветре. Уставший и начинающий опять замерзать, заглянул внутрь и чуть не заплакал, увидев, что там никого нет. Менар, Мора и Настя тут были, оставив после себя, пустую фляжку, два куска верёвки и надпись на стене, сделанную угольком на русском языке.

— Если ты жив, иди к месту сбора, ждать больше не можем, у Менара поднялась высокая температура.

— Надеюсь, вы дойдёте, — подумал я и пролез внутрь через окно. Здесь было почти так же холодно как снаружи, только ветра не было. Угля для костра у меня не осталось, поэтому я стал жечь верёвки, из чего они были сделаны, я не знал, да и знать не хотел, главное, что они достаточно хорошо горели. Сжёг половину из того что было, этого хватило чтобы согреться, вот только согревшись стал бороться со сном. Я понимал, что, если засну, скоро в этой кабине появиться новый скелет. Один тут уже когда-то лежал, я его сам отсюда вытаскивал, чтобы укрыться от бури в первый день моего появления в этом мире.

— Всё Андрюх, тебе нужно идти, пока следы твоих диверсантов ещё видны на земле, — сказал я себе и покинул ставшую уютной кабину.

Отыскав следы, определился с направлением и быстро зашагал вперёд, надеясь догнать двух девушек и одного больного мужика. Ветер теперь дул навстречу, швыряя в лицо колючие снежинки вперемешку с пылью и прочим мусором, поднятым с земли. Сколько я шёл, не знаю, счёт времени уже просто потерял. Небо начинало темнеть, на пустошь вновь опускалась ночь. Несмотря на обмотанные тканью кисти рук, они всё равно мёрзли. Пришлось сделать прорези по бокам куртки и засунуть туда руки как в карманы. Направление держал по ветру, чтобы он всегда дул навстречу.

Как я не старался сохранить тепло, пряча руки, втягивая голову в плечи и подпрыгивая на ходу, холод всё равно пробрался к телу. Я опять стал замерзать, с охлаждением тела меня потянуло в сон. Шагая, мне пока удавалось оставаться на грани засыпания, но меня стали посещать галлюцинации. Вначале я не понимал этого, мне казалось, что Зарки выбегающие из снежно-пылевого тумана, настоящие. Я брал в руки ружьё и стрелял в них, потом окоченевшими пальцами перезаряжал ружьё и ждал появления нового Зарка. В какой-то момент моё сознание прояснилось, и я понял, что в пустоши рядом со мной никого нет. Ни один нормальный человек не рискнёт побродить по пустоши в такую погоду.

Спустя какое-то время, когда ночь уже вступила в свои права, мне стало сначала тепло, а потом даже жарко. Я снял маску с лица и капюшон с головы, чуть позже ещё и расстегнул пару верхних пуговиц на меховой куртке. Мне уже стало безразлично, есть где-то поблизости Зарки или их нет, в голове осталась лишь одна мысль — идти вперёд, навстречу ветру и снегу. Сейчас я уже почти ничего перед собой не видел, снежный туман полностью скрыл от меня всё что было вокруг.

Через некоторое время пустошь стала почему-то темнеть, снег, как в воздухе, так и на земле становился чёрным как уголь. В такой наступившей тьме медленно проявлялась звезда, она была тусклой и далёкой, но она дала направление, и я пошёл к ней. Что было потом помню плохо, я, кажется, падал, потом вставал и шёл дальше. Вскоре чьи-то руки подхватили меня не позволяя упасть, а потом меня понесли. Сквозь туманную пелену в глазах я видел силуэты людей, они снимали с меня одежду. Потом меня уложили на что-то тёплое, а вскоре и сверху на меня навалилось что-то такое же тёплое. Ноги и руки долго растирали, пока их не стало жечь как огнём. Сквозь шум в ушах доносились голоса, но я не смог разобрать ни одного слова, а вскоре уже совсем перестал слышать. Сознание покинуло меня, погрузив в такую тёплую и какую-то бархатную темноту.

— Арей, просыпайся, ну, сколько можно спать, вторые сутки пошли, — где-то рядом раздался знакомый голос, принадлежавший Менару. — Я кашу принёс, с мясом, есть будешь? Да, открой ты глаза, наконец, иначе сейчас по роже получишь!

Я кое-как разлепил слипшиеся веки и повернул голову, ориентируясь на голос. Сначала увидел мутный силуэт, потом он стал приобретать резкость и вскоре, я увидел Менара. Он сидел у стола, с большой миской просто одуряюще вкусно пахнущей кашей в руках.

— Вот чего ты опять орёшь, я ж не глухой пока, да ещё и по роже грозишь заехать. Сейчас обижусь, и останешься без бани, понял?

— Да, я пошутил, просто решил проверить, как у тебя с мозгами дело обстоит.

— А что у меня с ними не так? — я напряг память, но она выдавала пустоту, последнее что я помнил, как стрелял по призракам Зарков.

— Ты же меня грозился зарезать, обзывал вонючим Зарком, неужели не помнишь?

— Не-а, не помню, не было такого, врёшь ты. Настя где?

— Да, здесь где-то, возле тебя долго сидела, потом ушла. Пока Волат не знает, что ты проснулся, съешь кашу. Он уже давно ждёт, когда с тобой поговорить можно будет.

Я осторожно сел на кровати и осмотрелся. Находился я не в ремонтном ангаре, а у кого-то дома. Комната была довольно маленькой, но уютной. На полу лежала волчья шкура, на кровати матрац, набитый козьей шерстью, подушка и одеяло, напротив кровати стол и два стула, в дальнем углу стояла печка.

— Где это я?

— У меня дома, а ты что, думал, тебя в гараже оставят? Там только Нодро отлёживался, да и то лишь пару дней.

Я принял из рук Менара миску с кашей и ложку, и только после увидел свои руки. Пальцы были красными и немного опухшими, на коже болячки, смазанные мазью пахнущей плесенью.

— Да не смотри ты так на свои руки, наш лекарь сказал, что всё будет хорошо, Настя тебя вовремя отогрела.

— Что значит отогрела? — А то и значит, телом своим она тебя согревала, раздела тебя, потом сама разделась почти догола, положила тебя на себя и держала так чуть ли не до Уштара. Мора тоже участие принимала, только не раздевалась, а просто расстегнула комбинезон и накрыла тебя сверху. Я, честно говоря, не верил, что у Насти получится тебя спасти, но она сказала, что таким способом у вас не одну сотню человек спасли. Да, ты ешь, каша во рту слушать не мешает.