Дмитрий Панасенко - Ллойс [СИ]

Захохотав, мутант отбросил от себя изломанное тело. Элеум судорожно дернулась, скорчилась, словно разрезанный напополам неосторожным ударом лопаты червяк, несколько раз непонимающе моргнув, неловко попыталась отбросить культей, лишенной кисти и большей части предплечья руки, сползший на лицо лоскут кожи, сорванный вместе с волосами с черепа, захрипела, и тяжело перевернувшись на четвереньки, медленно поползла прочь.

— Не торопись. Все равно не уйдешь. — Весело рассмеялся Умник.

В пару шагов догнав наемницу, мутант поднял ногу и с силой припечатал ее к полу. Огромная, обутая в сделанный, судя по всему из кусков протектора автомобиля, оббитый на каблуке и носке толстым слоем металла сапог, ступня медленно провернулась вправо, потом влево. Раздался хруст, словно кто-то ломал пучок замотанных в мокрые тряпки палок. Девушка с хрипом выгнулась, и из ее рта вырвался целый фонтан крови.

— Это тебе за то, что мне почти три недели приходилось притворяться идиотом, — охотно пояснил Ллойс мутант. — Смотри-ка все еще уползти хочет… — Удивленно хмыкнул он и развернулся к Пью. — Ну, куда же ты, сладенькая? Мы, ведь, только начали.

— А я тебе говорил. На редкость упрямая баба. — Хмыкнул, меланхолично перезаряжая пистолет, стрелок.

Элеум действительно ползла. Подтягиваясь уцелевшей рукой, волоча за собой безвольно обмякшие ноги, оставляя за собой широкий кровавый след, девушка упрямо двигалась к одной лишь ей видимой цели. Единственный сохранившийся глаз налился кровью. Зрачок сузился до размеров булавочной головки. Из горла доносилось хрипение и бульканье. С губ капала кровавая пена. Тело наемницы то и дело пробивали судороги.

— Живучая… Мне такие нравятся, — довольно хохотнул серокожий. — Продолжим развлекаться, а, сладенькая?

— Не наигрался еще? — покачал головой Пью. — Я-то к твоим закидонам привычный, а вот Ытя, похоже, сейчас стошнит. Закругляйся. У нас мало времени.

— Ну, ты и обломщик, Пью. Я, ведь, действительно, только начал, — пожал могучими плечами Умник и снова повернулся к наемнице. — Я ее даже отыметь еще не успел… Ладно. Купишь мне потом пару рабынь. Только здоровых, а не ту дохлятину, как в прошлый раз. — В несколько шагов нагнав успевшую отползти на добрый десяток метров девушку, серокожий сграбастал ее за шкирку и поднял в воздух, словно нашкодившего котенка. — Смотри-ка, обоссалась — захохотал он. — Да еще и обгадилась. Фу-у, ну ты и грязнуля. Знаешь, такая уж ты, девка, и крутая, как я погляжу. Ладно, — встряхнув девушку, слабо стонущую, пытавшуюся вцепиться в могучее, перевитое жилами запястье, мутант ощерил губы в мерзкой улыбке, — отпускаю. Полетай напоследок. — И, размахнувшись, зашвырнул изломанное, дергающееся в конвульсиях тело во мрак.

Через несколько мгновений снизу раздался громкий плеск…

Райк закричал. Вернее ему показалось, что он закричал, но из передавленного горла подростка вырвался лишь мышиный писк.

— Смотри, не удави, — неодобрительно цокнул покосившийся в сторону прижатого толстяком скриптора Пью. — Он нам еще понадобится. А ты перевяжись, — повернулся стрелок к серокожему.

— Где? — Начал недоуменно осматривать себя Умник, и, разглядев, наконец, торчащий из середины голени, глубоко застрявший прямо в стыке пластин брони нож замысловато выругался. — Достала, все-таки, сучка. Чуть бы поглубже — и сухожилья порезала..

— Ничего личного, парень, — устало выдохнул толстяк в ухо Райку. — Просто мне в твою историю не особо верится, а жить, понимаешь, охота. Пью оказался убедительней. Не повезло тебе, пацан. Ты уж прости за девчонку, но, сам понимаешь, мне сейчас не до сантиментов. Пустоши не место для слабых, парень… — Пальцы здоровяка чуть сжались, и на скриптора опустилась черно-багровая тьма…

Очнулся Райк от боли. Болело все: помятое горло, затылок, ноги, живот, боль пульсировала в висках и раскаленной иглой стекала по позвоночному столбу куда-то в область крестца, запускала ядовитые побеги в пах и коллапсировала двумя черными дырами в кистях рук. Глаза казались засыпанными песком и слезились. Пол был холодным и жестким. Под потолком слегка помаргивала тусклая люминесцентная лампа. Наверняка в далекие довоенные годы эта комната служила какой-то подсобкой. Об этом красноречиво говорили и слегка покосившиеся, проржавевшие насквозь металлические полки на стенах, и остатки чего-то, наверняка, когда-то бывшем складом швабр и тряпок, а также неистребимый, не выветрившийся за десятки лет, запах хлорки.

— А вот и наш малыш проснулся! — Коротко хохотнул поигрывающий коротким, не больше ладони ножиком, Пью. — Ну, почему ты такой упрямый, а? За бабу свою что ли обиделся? Да брось… Не стоит она настоящей мужской дружбы. Скажи, лучше, мне коды запуска, и все кончится.

— Какие коды? — Простонал скриптор и, собрав последние силы, приподнял голову, чтобы посмотреть на горящие огнем руки. От увиденного к горлу невольно подкатила тошнота. — Зачем вы это все…

— Не будь дураком. И не корми меня сказочками про экспериментальные нанокультуры. Это не лаборатория, а военный бункер — «Немезида», если точнее. Еще точнее — одна из Центральных, мать ее, станций контроля. Мы ее давно ищем.

— Кто — мы?… Зачем? — Простонал Райк, с тоской разглядывая превращенные в уродливых, напоминающих раздавленные клубни свеклы-мутанта, кисти рук. Ногтей он лишился еще час назад. Теперь же снайпер развлекал себя тем, что вывихивал ему пальцы. Медленно, последовательно. Не торопясь. Сустав за суставом. Райк уже третий раз проваливался в мутное багрово-черное беспамятство болевого шока, но каждый раз оказывался выдернутым из него очередной инъекцией. Что ему вводили, думать не хотелось. Шевелиться тоже…

Боли уже почти не было, видимо, он уже переступил какой-то предел, после которого боль воспринималась не более, чем досадная помеха. Но его, все равно, душили слезы. А еще было очень обидно. Его, ведь, даже толком не связали, просто стянули руки и ноги жесткими пластиковыми петлями одноразовых наручников, но хватило и этого. Поначалу он еще пытался дергаться, но теперь сам понимал, насколько жалкими и неуклюжими выглядели все его потуги со стороны. Ллойс бы сумела. Она бы наверняка что-нибудь придумала. Девушка заговорила бы всех до полусмерти. Заплела мозги. Подобралась бы поближе к мучителям, разорвала путы и вцепилась зубами им в глотку. Она всегда билась до последнего, просто потому, что не умела сдаваться. Ллойс… Райк почувствовал, как из уголка глаза на щеку скатилась очередная, нестерпимо горячая слеза.

— А у тебя есть яйца, парень, — задумчиво хмыкнул своим мыслям стрелок. — Задавать вопросы в таком положении… Твоя подстилка наверняка бы это оценила. Или, может, это ты был ее подстилкой? — Раздраженно прикусив губу, снайпер постучал кончиком ножа по скуле подростка. — Жаль, что мой братец ее так быстро сломал, правда? Возможно, будь она жива, ты был бы более разговорчивым…