Дмитрий Панасенко - Ллойс [СИ]

— Ага, руки-то опустить можно? — Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. — А то копытами грести неудобно.

— Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! — Из кустов снова раздался непонятный лязг. — Вот. Теперь, ыть, можно, — закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, — теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в «желтом» режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет — Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам — корм!

— Каким еще баянистам?.. — проворчала Элеум, опуская руки.

— Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, — прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. — Вкусно.

— Это да, — блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. — Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. — Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.

— Баянист? — Вскинула брови, потянувшаяся за следующей порцией наемница. Это, ведь, рачье мясо.

— А это рак и есть, — насмешливо прищурился снайпер, развалившийся в кресле-близнеце того, в котором расположилась девушка. — Только мутант. Головогрудь побольше, хвост поменьше. Почему так называют, не знаю… Знаю, что эта пакость размером с собаку вырастает…

— Больше, — покачал головой хозяин плота. — Намного больше. Вода, ыть, прибывает… Всем известно: больше воды, ыть, — больше баянист. Сейчас метра полтора, ыть, бывает, встречаются. А бывают и весом за два центнера. А кличут их так потому, что если доведется, какого-то живьем в кипяток окунуть, рулады, ыть, ну, чисто гармонь выдавать начинают.

— Этот, значит, не слишком крупный. — Прищурилась девушка, крутя в руках кусок исходящего паром мяса.

— Ну да, — хозяин плавучего дома развел ладони на расстояние около полуметра, — на крысиную тушку большого не поймаешь… таких мы пальцекусами зовем…

— Крысиную? — С подозрением уставилась на предложенное угощение девушка..

— Это, ведь, членистоногие, жрут, в основном, дерьмо и падаль, — не обращая внимания на насупившегося толстяка пояснил девушке стрелок, — их мясо даже мутанты местные только с голодухи едят, а тут где-то могильники затопленные недалеко. Какая дрянь в воде плавает никому неизвестно.

— Понятно, — хмыкнув, Ллойс подхватила с тарелки очередной истекающий соком ломоть и впилась в него зубами. — Фкуф-фно!!

— А то, ыть, мяско-то первый сорт, а заразы не бойся, баянисты, ыть, прямо в теле антидоты вырабатывают, да и смыло давно всю активную органику и неорганику с этих мест. — Довольно улыбнувшись, хозяин подхватил с тарелки последний оставшийся на стоящей посреди небольшого пластикового столика измазанной подливой широкой тарелке бледно розовый кусок, открыл больше смахивающий на жерло потухшего вулкана рот… — Лучше, ыть, вареного с укропом баяниста закуски не найти. — Огладив покрытую жиром бороду, толстяк бросил слегка смущенный взгляд на жующую девушку и снова широко разулыбался.

— Здесь и укроп есть? — Насмешливо вскинула бровь девушка.

— Ну… Растет… бывает, — Слегка смутился толстяк.

— Пью, ты, вроде, про город говорил.

— Город дальше на севере…

— Не, Крысятник уже лет пять как паводком смыло, — испуганно замотал головой толстяк. — А вы туда шли?

— Примерно… Нам туда, где рынок есть… Припасы пополнить надо. — Задумчиво протянула девушка.

— Тогда, ыть, считай, что вам повезло, — довольно оскалился толстяк. — Кстати, как вас звать-то?

— Меня Дохлой кличут. — Сыто икнув, наемница со слегка осоловелым видом откинулась на спинку кресла, провела ладонью по гребню ирокеза, а потом поочередно ткнула пальцем в сторону напарников. — Вот этот, мелкий, что на тебя, будто волк, смотрит, наш бравый командир Райк. Не смотри, что от горшка два вершка, лучшего бойца на пустошах не сыщешь. С серокожими жил, представляешь? Меньше чем за десять кило серебра даже не чихнет, потому он такой молчаливый. Я его сама иногда боюсь. А тот — любитель природы, что про баянистов мне лекцию прочел, это элита всех вольных стрелков, Слепой Пью. За километр у комара на лету крылья отстрелит, да что там крылья, фальцетом жужжать заставит..

— Пью — пират, ыть, что ли? — Перебив наемницу, скептически хмыкнул жирдяй и поправил сползшее на кончик носа пенсне.

— Почему пират? — Удивилась девушка.

— Да так. Не бери, ыть, в голову. Вспомнилось как-то… — Отмахнулся лопатообразной ладонью хозяин плота. — Это я так, ыть, с дуру ляпнул, какие сейчас пираты… А меня, как вы, наверное, уже поняли, Ыть звать.

— Ыть?

— Ыть, Ыть, — захохотал довольный произведенным эффектом толстяк, — думаю, почему Ыть, объяснять не надо?

— Не обязательно, — задумчиво почесав переносицу, Ллойс запустила было руку во внутренний карман куртки и болезненно поморщилась. — Чем торгуешь, Ыть?

— Да всем, ыть, помаленьку, — пожал плечами торговец, отчего его брюхо заколыхалось, словно под тканью комбинезона была не человеческая плоть, а огромный кусок желе. — В основном, ыть, тем, что местные приносят или сам собираю. Ни с земли, ыть, тоже товар есть.

— Пушки имеются? — Наклонилась вперед девушка. — Только нормальные.

— Конечно, ыть, — сверкнув покрытыми трещинами стеклами, солидно кивнул жирдяй, — сейчас принесу. — С трудом выпроставшись из намного более капитального, чем предложенные гостям, вырубленного, похоже, из цельного пня, покрытого затейливой резьбой кресла, торговец скрылся в пристройке.

— Ты что творишь, Дохлая, совсем берега потеряла? — Как только хозяин плота отошел на достаточно далекое расстояние, — зашипел развернувшийся к девушке наемник. — Ты же нас чуть не угробила!