Федор Вахненко - Последний рубеж

Свинцовый рой помчался по лесу, как спущенные с цепи охотничьи собаки. Пули остервенело вгрызались в деревья, разрывая кору на части. Они перебивали тонкие ветки кустов, поднимая миниатюрное облако из потерявших опору листьев. Они тревожили покой «центрифуг» и улетали прочь, отбрасываемые невидимым презрительным щелчком, с каким курильщик отправлял в полет остатки низкокачественной сигареты.

Пулемет строчил около трех секунд, заглушая матерные крики сталкеров и яростный вопль главаря банды, надрывающимся голосом требовавшего немедленно прекратить огонь. А потом все закончилось. Миг – и над маленьким уголком леса повисла тишина. Дым сгоревшего пороха валил из ствола, владелец которого с гордостью смотрел на плоды своей работы: скошенные кусты, избитые пулями деревья и…

И неподвижное тело напарника, скрючившегося в позе эмбриона рядом с ним. Ухмылка, обнажившая давно не чищенные зубы, спала с лица стрелка.

– Твою ж мать… – пробормотал он. Осознание, что он наделал, ударило в голову, как боевой нож незаметно подкравшегося с тыла разведчика. – Хоть бы водяра не пострадала…

– Эй, придурки! – выкрикнул мародер, ранее ведший с Репой ожесточенную словесную дуэль. – Есть кто живой, а?!

– Есть! – Пулеметчик поднял раскрытую ладонь. – Мужики, тут… это… По ходу, конец Ложкарю!

– Я кому… – сипло произнес главарь. – Кому сказано не шмалять?! Сука… – Кашлянув, предводитель банды смачно сплюнул в траву.

– Э, пахан! – Желая реабилитироваться в глазах лидера, пулеметчик указал пальцем на шевельнувшегося Седого. – Один, кажись, живой!

Рюкзаку сталкера неслабо досталось, но сам он, к счастью, был невредим. Тело слушалось его, как и прежде. Единственное, что не давало ему подняться на ноги и пуститься наутек, – страх. Страх перед следующей пулеметной очередью. Осторожно приподняв голову, скиталец огляделся. Посеченный пулями куст негромко зашелестел – это дернулся лежавший в траве Помидор, чей грязный ботинок выглядывал из поредевших зарослей. А вот устроившийся под деревом Репа, напротив, не подавал признаков жизни. По крайней мере на первый взгляд.

А чуть впереди показались и нападавшие. Трое мужчин с «калашами» наперевес, в разгрузках и лесном камуфляже. На вид – так обычные сталкеры, в Зоне почти каждый подходил под это описание. Только один мародер выбивался из общей картины: половину его лица закрывала пятнистая арафатка, придавая бандиту небольшое сходство с исламистом-радикалом.

Сделав несколько шагов, мужчина в шарфе расхлябанным жестом приказал товарищам остановиться. Застыв на месте, те взяли на прицел Седого и дергающегося в кустах Помидора.

– Э, сталкерье! – прочистив горло, крикнул он. – Даю вам последний шанс: бросайте хабар – и валите нахрен! У вас еще есть шанс уйти отсюдова живыми, слышали?!

– Хрен тебе по хлебальнику, а не мой хабар!

Седой только и успел что повернуть голову. Репа, которого он уже мысленно записал в покойники, оказался живее всех живых. Показавшись из-за своего укрытия всего на пару секунд, он резанул по налетчикам длинной очередью. Все трое мигом оказались на земле, открыв ответный огонь. Разбросанные по периметру аномалии уже никого не беспокоили. Поддержав Репу короткой очередью, Седой снова вжался в землю. Все в нем кричало: «Беги к укрытию, идиот!» Все говорило, что он пролежал на одном месте слишком долго. Неприлично долго. Но скиталец не сдвинулся с места. Усилием воли он заглушил внутренние голоса и накрыл голову руками. Потому что он знал, что последует за глухим воем автоматов Калашникова.

Завопив что есть мочи, пулеметчик зажал спусковой крючок.

«Один», – начал отсчет сталкер.

Пулемет дрожал в руках мародера, извергая настоящий ураган свинца.

«Два».

Покрытый царапинами барабанный магазин, вмещавший в себя семьдесят пять патронов, пустел с угрожающей скоростью.

«Три».

Пули в хаотичном порядке разлетались по лесу, прижимая к земле как мародеров, так и бродяг.

«Четыре».

Неожиданно наступила тишина. Боек возмущенно щелкнул, ударив пустоту. Пулеметчик бросил все силы на перезарядку оружия.

«Сейчас – или никогда!»

Вскочив, Седой бросился бежать. Он понимал: времени мало. Не успеет вырваться из боя, пока мародеры и его собственные товарищи не пришли в себя, – и он труп. Пуля настигнет его в спину – и ни заполненный добром рюкзак, ни удача его не спасут.

Спотыкаясь, цепляясь за кусты и отчаянно размахивая руками в попытках восстановить равновесие, он бежал, не помня себя. Очухавшийся Репа что-то кричал ему в спину, но Седой его не слышал. Весь мир перед его глазами сузился до невидимой тропинки, по которой бродяга что есть мочи гнал свое тело.

Врезавшись левым плечом в дерево, скиталец упал на колени. Плечо слабо кольнуло – видно, расцарапал о ветку. «Беги, сталкер, – сказал ему внутренний голос, – не останавливайся! Ты почти у цели!» И Седой побежал, даже несмотря на то, что он знал: впереди аномалия. Хоть бы попалась обычная «центрифуга»! Хоть бы не «адская»!

Позади снова затрещали автоматы. Воздух в нескольких шагах от скитальца задрожал, будто бы злясь, что его в очередной раз потревожили. Прямо перед глазами показалась толстая ветка многолетнего дерева, поцарапанного шальными пулями. Бродяга попытался пригнуться, уходя от столкновения. Слишком поздно. Слишком медленно.

Голова дернулась назад. В глазах блеснули белые звезды. Земля внезапно ускользнула из-под подошв ботинок. С трудом перевернувшись на живот, сталкер нашарил рукой автомат и пополз назад. Ничего не видя, не зная, что ждет его дальше, но осознавая: времени разворачиваться нет. В глазах двоилось, а к горлу неумолимо подкатывала тошнота. И только внутренний голос кричал: «Не сдаваться, сталкер! Ты уже близко!» Этот голос был тем единственным, что направляло Седого. Что не давало ему опустить руки и положить голову на землю. Не давало взять передышку, которая непременно окончится его смертью. Буквально ввинчивая пальцы свободной руки в землю, бродяга спасал свою жизнь. К черту Помидора. К черту Репу. К черту все выпавшее из располосованного пулями рюкзака. Напарникам всегда можно найти замену, необходимое – купить, артефакты – найти.

Сталкера резко повело вправо, как если бы кто-то чудовищно сильный дернул его за ногу, и Седой приложился лицом об землю. Все-таки не «адская»! Приподнявшись, бродяга, перебирая руками и ногами, развернулся на десять часов и пополз дальше. Через боль, давящую на лоб и пострадавший от столкновения с землей нос. Через «не могу». Невзирая на струйку крови, стекающую на верхнюю губу. Невзирая на темноту, то и дело застилавшую его взгляд.

Позади него трещали автоматы. Что-то кричал осипшим голосом лидер мародеров. Вопил раненый, только что поймавший пулю. Стрекотал пулемет, перезаряженный расторопным хозяином. Все это осталось позади. Смерть была там, за спиной. А впереди…