Федор Вахненко - Последний рубеж

Так что же тогда, дальше слоняться по аномальной территории, пока не откажут ноги? Продолжать цепляться за жизнь, зная, что это бесполезно? Или…

Или, может быть, выполнить задание лейтенанта Буденова? Может, офицер «Рубежа» и вправду сможет помочь?

Шанс невелик, признал Упырь, но попытаться стоит. Других вариантов у него все равно нет…

Наметив план дальнейших действий, бродяга стянул берцы и сменил портянки – старые уже отслужили свое, совсем как потухший артефакт. Немного утолив голод галетами из сухпайка, Упырь собрал пожитки и закинул рюкзак на спину. Перебросив ремень «калаша» через шею, охотник за артефактами аккуратно, чтобы ненароком не задеть аномальную стражу, вылез из ямы. Выставив вперед левую руку, сталкер двинулся куда глаза глядят. Сейчас главное – выйти из леса. Как только плотный заслон из деревьев останется позади, понять, в какой стороне находилась Застава, не составит труда – как ни крути, а за четыре с лишним года Упырь успел исходить почти всю Зону вдоль и поперек. А пока он просто шел по прямой, держа ухо востро. Прищуренный взгляд осматривал одинаковые, сливающиеся в единое коричнево-зеленое пятно деревья – своего рода сканер, проверяющий местность на наличие враждебно настроенной живности. Автомат неотрывно следовал за глазами, поворачиваясь от одного подозрительного участка к другому, словно охранная турель, готовая в любую секунду обрушить на сидящего врага убийственный шквал свинца. Левая же рука взяла на себя роль детектора аномалий, болезненными сигналами предупреждая о припасенном неподалеку капкане. Каждый раз, когда рядом оказывался «динамит» или «центрифуга» в той или иной вариации, невидимые язычки огня жгли ладонь бродяги через перчатку. А стоило скитальцу набрести на «пылесос» или «сияние» – и кто-то будто пытался загнать тонкие иголки прямо в подушечки растопыренных пальцев. Ощущения не из приятных, но Упырь давно привык. В конце концов, за каждый дар свыше приходилось платить…

– Так… Пришли, – сообщил сталкер с плохо сросшимся ухом, когда-то пострадавшим от кривых когтей мутанта. – Вот он, «150 рад», – бродяга торжественно указал на приветливо распахнутые двери бара.

– Ты уверен, что их тут нет? – спросил кто-то за его спиной.

– Блин, Седой, ну ты, конечно, даешь… – Скиталец, известный как Рвач, развернулся к своему спутнику. – Ты че, за гаражи сбежал водку пробовать или че? А их тут точно нет? – передразнил он, даже не попытавшись сдержать уничижительный смешок. – А те не пофиг, не?

– Не хочу получить прикладом по морде, – пожав плечами, равнодушно ответил Седой.

– Слушай, давай по-чесноку, лады? Хочешь бухать – пошли бухать. Не хочешь – трындуй, шатайся дальше возле казармы и не трать мое время! Задолбал уже, чесслово! Омлет нас уже с полчаса ждет, а ты тут все ломаешься, как… Не знаю кто! Прикладом он по морде отхватит! Да и ниче, заживет! Радуйся! Радуйся, сука, что тебе повезло! Просто охренеть как повезло!

Раздосадованно переведя дыхание, Рвач бросил взгляд на багровую надпись «СТОПИЙСЯТ РАД», выведенную прямо над его бритой головой. Еще недавно этот бар был местом, где свободные бродяги могли отдохнуть после долгой и утомительной вылазки. Сбыть артефакты, насладиться тихим шелестом пересчитываемых купюр – и расслабиться с бутылкой водки в руке. Рассказать бородатый анекдот, развеселив постояльцев бара. Хорошенько выпить, основательно закусить, спеть что-нибудь в обнимку с напарниками – и хоть на несколько минут почувствовать себя человеком. Вспомнить былые времена и жизнь на Большой земле, которая по сравнению с постоянно висящей на волоске судьбой сталкера кажется такой легкой и беззаботной. Можно сказать, почти райской…

Рвач криво усмехнулся. Да, хорошие были времена. Но, к сожалению, все хорошее когда-то заканчивалось. И бар «150 рад» не стал исключением. Он закончился, как только внутрь ворвались вооруженные до зубов черные. Напуганных внезапным исчезновением Панаса и безоружных посетителей вывели на улицу под дулами автоматов и поставили к стенке. Бродяги быстро поняли, что к чему. Они стали наперебой умолять бойцов группировки не стрелять. Просили сохранить им жизнь, рассказывали о своем небывалом опыте и утверждали, что могут сослужить «Рубежу» хорошую службу. Раз за разом они повторяли одни и те же слова, будто мантру, в надежде смягчить прогнившие сердца черных. И только один-единственный человек стоял прямо, расправив плечи и смотря смерти прямо в лицо. В его опутанных красными нитями глазах не было ни капли страха. Напротив, в них читалось облегчение. Потому что этот кошмар, растянувшийся на долгие годы, наконец-то подходил к концу. Потому что Зона наконец-то отпускала Упыря. Еще немного – и ежедневная мука, затяжная агония, в которую превратилась жизнь легендарного сталкера, наконец-то завершится.

Но у судьбы на этого человека были другие планы. В последний момент, когда казалось, что все кончено, что рубежники вот-вот спустят курки и перебьют сжавшихся от страха скитальцев, жесткий, привыкший командовать голос заставил пальцы черных замереть у спусковых крючков.

– Не стрелять!

Шеренга бойцов группировки расступилась, пропустив вперед своего командира. Поджарый офицер поправил черный берет на гладко выбритой голове и пристально обвел посетителей бара стальным, пробирающим, словно ледяной ветер, взглядом.

– Ты, – затянутый в темно-зеленую перчатку палец указал на приготовившегося к смерти Упыря. – Ты. И ты. Выйти из строя.

Трое сталкеров сделали шаг вперед. Трое самых опытных посетителей бара. Трое тех, кому посчастливилось оказаться в списке. Троица, которая действительно могла хорошо послужить «Рубежу».

– Этих – в каптерку, – приказал лейтенант Колесник. Его скуластое лицо исказила еле заметная ухмылка – надо же, сам Упырь попал к нему в руки!

Отделившись от расстрельной команды, двое рубежников увели избранных прочь, изредка подталкивая в спину дулами автоматов.

– Остальных – в расход, – скомандовал офицер черных.

А потом, сложив руки за спиной, он стоял и смотрел, как пули рвут тела кричащих от боли сталкеров. Как брызжет кровь на стену позади приговоренных к расстрелу. Как один за другим испускают последний вздох скитальцы Зоны отчуждения.

В тот день рубежники не жалели патронов, обрушивая кипевшую в них ненависть на головы тех, кого всегда презирали. Бродяги были для них ничем не лучше мутантов: жалкие, мелочные и ни на что не годные. Такие же звери, как и горбуны с землетрусами. Звери, заслуживающие только смерти.

– Склад вскрыть! – приказал лейтенант Колесник, как только замолкли автоматы. В последний раз взглянув на плоды своей работы – изуродованную пулями кирпичную кладку и лежащие в траве тела, под которыми образовалась густая кровавая лужа, офицер пошел прочь, стуча подошвами окованных металлом ботинок по каменным плитам ведущей к бару дорожки.