Дмитрий Силлов - Закон выживших [litres]

Третья тварь, заметно больше своих собратьев, стояла мордой к людям, которым была хорошо видна оскаленная пасть с двумя рядами острых белых зубов. Она словно предупреждала: не подходите, а то хуже будет. Это наша законная добыча.

Ученые как по команде вскинули автоматы, но неожиданно властный голос остановил их:

– Отставить!

Привыкшие подчиняться командам, военные ученые замерли, держа пальцы на спусковых крючках автоматов.

– Отставить огонь, – немного тише повторил Носов, которого ректор института представил как психолога. – Если кордонные выдвинулись к деревне, по звуку выстрелов они нас запросто вычислят. И еще. Ну перебьем мы сейчас этих тварей. Так через пять минут новые набегут. Мы что, так и будем стоять здесь, могилу охранять от мутантов?

– Невыносимо, – пробормотала Воронова. – Я уже ненавижу эту Зону, будь она проклята.

– Не надо так о ней, – сказал Богдан. – Если услышит – отомстит.

– Услышит? – поднял брови Маркус. – Ты о ней как о живой прям.

– Она и есть живая, – отозвался сталкер. – Поверь, скоро ты это сам поймешь. И ощутишь на собственной шкуре.

Палач с братвой проникли через кордон как по маслу. Деньги имеют свойство открывать любые двери и закрывать любые глаза. Особенно если это хорошие деньги. И поскольку Васька Шалый отстегнул «кордонным» очень и очень прилично, всё прошло вообще без проблем. Просто подошли к рядам колючей проволоки примерно в километре от КПП «Дитятки», стриганули сложенными в ножницы штык-ножами три нижних нитки, остальные приподняли на тех же ножах и прошли на запретную территорию, даже не запачкав модных кожаных бандитских курток, в которых имелись вшитые вставки – по две, а у кого и по четыре стальные пластины из армейских бронежилетов.

– За такие бабки можно было и напрямки через «Дитятки» прочапать, – проворчал один из бандитов по прозвищу Сиплый – однажды конкурент по лихому ремеслу перерезал ему горло, но не совсем удачно, с тех пор голос Сиплого полностью соответствовал его погонялу.

– Можно, но не нужно, – бросил через плечо Палач, с трудом вытаскивая ноги из болотистой почвы. – Сейчас до Терехов дочапаем, дальше сухо должно быть.

– А дальше чё? – поинтересовался Васька Шалый.

– Дальше мы их на шоссе перехватим, – сказал Палач. – Они из Андреевки наверняка по нему двинут, другой дороги к ЧАЭС нет, кругом болота.

– А они не на колесах? – озаботился Сиплый.

– Не кипешуй, кентуха, – хмыкнул Васька. – Мне перед рейдом вертухай вышечный за лишний косарь инфу скинул. Сожгли вояки их «бэтээр» и, кажись, чуть не всех там и положили.

– Какого лешего? – удивился Сиплый.

– А хрен их поймешь, чушкарей погонных, – хмыкнул Шалый. – То пропускают яйцеголовых, то их броню следом жгут. Главное, что сейчас они пешкодралом кандехают и все свое барахло на горбу тащат. Так что мы их враз накроем, если тормозить не будем.

Палач шел молча, стиснув зубы, и думал лишь об одном – главное, чтоб Богдан остался жив, не сгорел в том БТРе.

Не сказать, чтобы главарь бандитов питал к брату нежные чувства. Просто если пойдет слух в воровской среде, что он не отомстил кровнику лично, это сильно подорвет его авторитет, который заработать ох как трудно, а потерять можно в два счета. Поэтому Палач старался идти как можно скорее, личным примером заставляя свою группу, матерясь про себя, делать то же самое. «Пахан» платил своей кодле хорошие бабки, и никто из них не хотел терять столь солидный доход, ради которого не грех и рискнуть, пойдя в Зону вслед за паханом.

Болотистая почва и правда закончилась, как только из-за высокой травы показались ветхие крыши деревни Терехи. Палач видел их разок, когда за солидную мзду поднимался однажды на военную сторожевую вышку. Тогда Зона не показалась ему такой уж опасной. Просто территория, оставленная людьми, испугавшимися придуманных ими мутантов и непридуманной радиации – которая, по словам институтских ученых, постепенно снижается и уже не так опасна для жизни, как раньше.

Поэтому Палач вел своих без особой опаски. Остерегаться он привык лишь людей, а их тут давно уже не было. Пулеметчики «подмазаны», в спину стрелять не будут, а мутанты – это, скорее всего, лишь страшилки вояк, которые от нехрен делать сочиняют их, зависая на своих вышках. Двухголовые зайцы и крысы, скрестившиеся с собаками, не в счет. Эти твари периодически выбегали к кордону, но разве ж это опасность? Так, мишени для тренировки в стрельбе, не более.

Дозиметр, конечно, вяло потрескивал в кармане, но это не был повод для опасений. В самолете порой он и поактивнее трещит. Ближе к ЧАЭС, конечно, будет веселее, но Палач не планировал забираться так далеко в Зону. Сделали дело, отре́зали для доказательства братве голову виновника смерти брата – и обратно.

Бандиты прошли насквозь проржавевший дорожный знак, на котором еще можно было разобрать надпись «Терехи», и пошли по дороге между домами, сохранившимися довольно неплохо. Крепко строили сельчане, на совесть. Только один дом сгорел – видать, молния попала, – а остальные ничего, держатся, несмотря на кислотные дожди и отсутствие хозяйской руки.

– Жутковатое место, – поёжился один из бандитов, самый молодой в группе и, пожалуй, самый здоровый, за физическую мощь получивший погоняло Бычок. – Прям по шкуре мороз.

– Дык у нас почти все села такие, – хмыкнул Васька. – Жутковатые. Что брошенные, что нет – один хрен. Дома как деревянные гробы, мля, только что с окнами. На Большой земле таких тоже дохрена. Старики перемерли, молодь в города подалась. А избы стоят, догнивают. Иногда прям с трупами оставшихся, которых некому хоронить.

– Хорош жути нагонять, – буркнул Сиплый. – И так не по себе. Еще и журня вон, слева по курсу. Как раз для поднятия настроения.

И правда. Деревня осталась позади, и по левую сторону от раскисшей проселочной дороги показались покосившиеся кресты небольшого сельского кладбища, изрядно заросшего травой. На земле, щедро удобренной мертвыми телами, она растет особенно хорошо, поэтому бандиты не сразу заметили человека, стоящего возле одной из могил, обняв покосившийся крест. Руки опущены, голова тоже, будто скорбит о ком-то, обретшем вечный покой. Так бы и прошли мимо, если б не белая одежда скорбящего, просвечивающая сквозь стебли травы.

– Кто это там? – нахмурился Палач. Дело делом, но узнать побольше о запретной территории никогда не помешает, тем более, если уж на нее влезли. – Бычок, сходи узнай.

Дело обычное – самому молодому всегда достаются четыре основные функции: принеси, сходи, подай, иди нахрен, не мешай.

Бычок шумно выдохнул через широкие ноздри, набычился, прогоняя естественный страх человека перед всем непонятным на кладбище, но перечить главарю не стал. Взял «калаш» на изготовку и пошел через стену травы, раздвигая ее мощным телом и топча сапогами сорок шестого размера.