Франсис Карсак - Так скучают в Утопии

К счастью, такую возможность предусмотрели еще при отлете с Теллуса: «Ирида» была в достаточной мере обеспечена необходимыми резервами. Мы приняли меры для того, чтобы как можно лучше справиться со скукой и монотонностью столь продолжительного путешествия. Возбуждение, царившее на борту, пока мы оставались в окрестностях Ареса, быстро сошло на нет. Теперь мы вели главным образом растительный образ жизни. Мы уже пресытились видами окружавшего нас космоса и всё реже и реже поднимались на мостик, оставляя командный пункт в полное распоряжении вахтенных. Их основная задача состояла в постоянном прослушивании радио, но, кроме как с Теллуса, до нас не доходило ни одного вразумительного сообщения.

Помимо приемов пищи и обязательных физических упражнений, я дремал или читал на своей койке. Луис и Морьер, мои соседи по каюте, также, как правило, находились рядом. Иногда случалось, что к нам заходил убить время тот или иной член экипажа, и тогда — на несколько минут или же часов — завязывалась вялая беседа.

Именно такого рода собрание проходило у нас в каюте на шестнадцатые сутки. Должно быть, мы находились уже в восьмидесяти или девяноста миллионах километров от Ареса. Перед нашей открытой дверью только что остановился Руденко: в любом другом месте его позу сочли бы акробатической, ибо он держался неподвижно, подтянув колени к подбородку и указательным пальцем цепляясь за верхнюю часть дверной коробки. Наше ускорение было столь слабым, что сила тяжести на борту была практически нулевой.

Командир, как обычно, стонал от невероятной медлительности «Ириды» в сравнении с изящными борзыми земного космического флота, некоторые из которых, по его словам, имели вдесятеро большую мощность и вдесятеро же меньшую массу.

— Это всё — из-за вас, — сказал я. — Если бы вам не взбрело в голову подойти слишком близко к Аресу, «Смоленском» и сейчас можно было бы пользоваться.

— Или, по крайней мере, — заметил Луис, вступая в игру, — мы смогли бы восстановить и другие два его реактора, что дало бы нам втрое большую мощность.

— Вчетверо большую, — хмыкнул Руденко. — К сожалению, уцелел самый маленький.

— Вы не могли бы сменить тему? — проговорил Морьер, зевая. — Я уже слышал этот разговор раз двадцать, не меньше. Лучше скажите, Луис, как по-вашему, спутник Ареса упомянул о нашем визите в своем ежедневном отчете на Землю?

Вопрос этот был встречен взрывом смеха: эту тему мы обсуждали минимум дважды в день, — с учетом того, сколь медленно двигался наш звездолет, она у нас была самой распространенной. Ответ, как правило, был положительный: вероятнее всего, новость о нашем визите к спутнику уже действительно была передана на Землю. Но как земляне ее интерпретируют? И к чему это все приведет? Это была уже область гипотез. Ответить Морьеру никто не удосужился.

Полагаю, я уснул.

Я пришел в себя, когда расположенный в изголовье моей койки громкоговоритель воззвал:

— Командир, вы не могли бы подняться на мостик?

Это был голос Баркли. Руденко выглядел удивленным.

Судя по всему, произошло нечто необычное, нарушившее ежедневную монотонность. Вместе с командиром на мостик поднялись и мы трое.

Баркли возился с радиоприемником. Он поднял голову и улыбнулся, увидев перед собой целую толпу.

— Похоже, развлечений на борту не так уж и много. Какой у вас сегодня эскорт, командир!..

— Ближе к делу, Стив! Ты не заставишь нас поверить, что вызвал Василия, чтобы спросить у него, который час!

Пропустив мимо ушей эту реплику Морьера, помощник командира запустил записывающее устройство:

— Послушайте, командир: тут последний час автоматического приема на частоте спутника.

— Там ничего быть не должно, — возразил Руденко. — Еще рано. Следующая передача должна пройти в 7:12, а сейчас только четыре часа...

— Я тоже так думал, но все же проверил ленту для очистки совести. И кое-что на ней было: послушайте сами.

Лента бежала на полной скорости, но аппарат молчал. Когда прокрутилась уже треть пленки, Баркли замедлил режим и знаком предложил нам прислушаться. Я затаил дыхание.

Тишину нарушало лишь мягкое урчание мотора. Наконец из динамика донесся голос, чистый и ясный... и непонятный. Но Руденко часто говорил на этом языке со своими соотечественниками: я узнал характерные звуки. Кроме того, по лицу русского можно было понять, какие его одолевают эмоции: сначала — удивление, затем — живейший интерес. Когда голос умолк, на лице командира «Ириды» отразилась некоторая растерянность.

После нескольких минут тишины сообщение возобновилось. Руденко не ослаблял своего внимания. Стоявший рядом со мной Луис пробормотал:

— Это повторение предыдущего.

Я посмотрел на него с удивлением:

— Так ты теперь понимаешь русский язык?

Он с улыбкой кивнул:

— Больше года брал уроки у Кирова. Ты и представить себе не можешь значение работ русских математиков! У нас в федеральной библиотеке имеется внушительное собрание русских научных периодических изданий предшествовавшей Катаклизму эпохи: никому еще не приходило в голову — а может, никто не отваживался с ними ознакомиться.

Сообщение повторилось в третий и последний раз. В командный пункт только что вошел Этранж, вероятно, тоже предчувствуя, что есть какие-то новости. Баркли остановил магнитофон:

— Это всё. С тех пор больше ничего не было.

Посреди общего шума все взгляды обратились к капитану.

Тот по-прежнему имел озабоченный вид.

— Наше радиосообщение дошло до Земли, — сказал он. — Им понадобилось какое-то время, чтобы решить, что делать. Вероятно, поэтому ответ пришел так поздно.

— Возможно, на то есть и технические причины, — заметил Луис. — Ничто не указывает на то, что необходимый радиопередатчик был включен и готов к работе.

— Да, это возможно. К сожалению, сообщение, которое мы послали от Ареса, было слишком коротким. Мы не упомянули в нем наше местоположение и ничего не сказали об «Ириде», — лишь отметили, что «Смоленск» разбился на второй планете.

— Значит, земляне думают, что мы все еще там?

— Именно. Судя по всему, спутник не упомянул о нашем визите или же не идентифицировал нас как источник сообщения. В ответе землян сообщается, что экспедиция только что вылетела с базы на Сатурне в направлении второй планеты этой системы, то есть Теллуса.

— Это-то и досадно! Мы рискуем пересечься в пути, не заметив друг друга...

— Как пить дать, — сказал Баркли. — Тем более что мы никак не можем сообщить им, что мы уже на пути к Земле. Наше радио так далеко не передает.

— Мы могли бы ретранслировать через спутник Ареса, — предложил Морьер.

Баркли покачал головой в знак отрицания.

— Мы уже слишком далеко от Ареса, и у нас нет ни малейшей возможности узнать, получит ли спутник наши сообщения.