Николай Горцев - Точка Выбора

- И не смей мне больше… - подбирая слова, поп выдержал паузу. - Богохульствовать в моём храме!

Федя очень сильно обиделся на слова про деньги. Прям настолько, что захотел уйти из храма навсегда. Однако обиделся он оттого, что слова эти были правдой. Потому уйти из церкви он не мог. Подумав про себя: «Ничего, отец Серафим, я ещё до вашего сана дослужусь, буду сам в вашем храме главный!», он взял аэрозоль с краской и пошёл отводить душу на заборах своего маленького городка.

Так он делал всегда с самого детства: если что-то накипело внутри, пишешь на заборе бранное слово, и на душе легче. Однако в городе его уже многие знали, и даже без рясы не очень-то хотелось попадаться на глаза с нецензурной бранью. Потому тактика Фёдора давно поменялась: для облегчения душевных терзаний он ранее решил рисовать что-то, на его взгляд позитивное. И на заборах строек и стенах «заброшек» города всё чаще появлялось средневековое орудие пыток и казни — крест. Рядом с крестом были намалёваны две черты — математический символ равенства. А после них Фёдор всегда рисовал «сердечко». И эта дикая смесь из орудия пытки, математического символа и сердечка, как казалось Фёдору, обязана была внушать увидевшим её горожанам любовь к его вере. Однако большинство горожан на самом деле думало, что в городе появилась какая-то очередная новая христианская секта.

В общем, взял Фёдор баллончик и ушёл подальше от храма. Увидев на ближайшем же заборе надпись «Цой жив», он зачеркнул фамилию известного музыканта и исправил надпись на «Иисус жив». Так он выразил свой протест против низменных ценностей и отсутствия тяги к духовности. И пошёл дальше, искать подходящие для своих духовных граффити стены и заборы.

Поп же тем временем продолжал размахивать кадилом, всё громче и всё злобнее проговаривая свои заклинания: «Дурь, беда, стороной обойди, Ангел светлый, спаси, сохрани…».

- Да, занятная история! - постарался я остановиться, ибо смеха на сегодня было уже чересчур.

- Вот тебе щас смешно. А представляешь, как все сенсы охренели, когда узнали, что я священник! - продолжил свой рассказ Стас, кивнув на сидевшего неподалёку мужчину. - Вот Петя подтвердит.

- Ну да, мы даже не верили ему сначала. - оживился и улыбнулся Пётр, сидящий на диване возле стены и листающий какие-то бумаги. - Что за ересь, думаем, священник прошёл барьер…

- А потом они давай меня расспрашивать. - Стас проронил несколько смешков. - И выяснили, что я всем подряд занимался. И йогой, и тантрой, и цигуном… А деньги зарабатывал в церкви.

- Совместили несовместимое? - спросил я Станислава.

И мой собеседник уже вполне серьёзно отвечал:

- Да ты ж понимаешь, то были девяностые, всё стало вдруг разрешено и доступно, не я один, многие тогда ломанулись и в мистику, и в духовность. Тогда для меня не было различий в этом. Это всё казалось чем-то новым, запретным, манящим. Да и деньги приносило хорошие, кадилом помахал и штука баксов в кармане. Я всем авторитетам местным тогда защиту ставил на всё подряд: на их машины, дома, обереги. И знаешь, работало!

- Ну ещё бы оно у тебя не работало! - послышался из угла комнаты высокий женский голосок. - Такой дар у тебя. Вот так он и раскрылся, благодаря кадилу и ворам в законе.

- Хотя, конечно, делов я тогда наворотил наверно… - усмехнулся бывший отец Серафим. - Лучше б многих из этих подонков тогда конкуренты грохнули.

- Да это мелочи. - похлопал мужчину по плечу проходящий мимо местный старожил по прозвищу Ратибор, работавший в группе экстрасенсов КГБ ещё в советские времена. - Главное, что ты теперь с нами. И внёс, так сказать, неоценимый вклад в дело защиты Родины.

- Всё равно лучше бы их грохнули. - заключил экс-священник и отпил ещё спецкоктейля из большого стакана.

- Я одного не пойму, если ты верил в церковь, как тебя на службу-то переманили? Да ещё и к экстрасенсам!? - поинтересовался я. - Ведь это как бы священнику не положено…

- По сану не положено, зато в карман положено. - послышался с дивана голос Петра.

- Ну да, деньги я тогда до жути любил. - признался Станислав. - Они меня деньгами и переманили. Я думал, что больше, чем в церкви я в жизни нигде не заработаю, а тут вдруг стали платить вдвое больше. Тут уж забудешь про грехи и бесов, хотя я долго ещё считал что что-то со мной не так, удаляюсь от Господа.

- Это да! - смеялся Пётр. - Сначала нас называл слугами Антихриста, а потом сам таким стал.

- Да не, когда я понял общую картину, я сразу признал, что сам был дурак. Впрочем, Эльмира права, если б не церковь, чёрт знает как бы я свой потенциал реализовал. Может, стал бы очередным доморощенным магом - «заговорщиком». Уехал бы в Москву или Питер и ищи-свищи. А так хоть остался в своём городишке и меня легко нашли.

- Да, он у нас самый вэсёлый! - улыбался Арсен, указывая пальцем на Стаса. - Самый весёлый история. Но не все здесь такой весёлый. Петя, вон, чуть не сломался.

- В каком смысле? - не понял я.

- Да попал не в те руки. Не к спецслужбам, а к ищейкам из МВД. - отвечал Пётр. - А те технологии не знали, нахватались отдельных практик и использовали их по полной для раскачки потенциала.

- Да уроды! - отозвался отошедший в угол комнаты и присевший рядом с Эльвирой Ратибор. - Им тогда было лишь бы раскрываемость повысить! Выжимали из человека по максимуму, а что потом будет с психикой и физикой - по боку.

- Сволочи! - отозвался Арсен. - Я их третий глаз труба шатал!

Все дружно засмеялись. Всё-таки Арсен умел разрядить обстановку. Мой живот, уже и без того ноющий от истории с отцом Серафимом, получил очередную порцию коликов. Говорят, смех продлевает жизнь. Видимо, жить теперь буду на год дольше.

- Ну долго они так не проработали. - сказал мне Станислав, посмеявшись. - Когда в двухтысячном центр открылся, такие шаражки начали потихоньку прикрывать. Теперь и в МВД работают профессионально.

- Ох уж эти лихие девяностые… - вздохнул я, сочувствуя Петру.

- Ну в общем, я чуть с ума не сошёл. - продолжал Пётр. - Да многие, кто через них прошёл, «дуркой» так и закончили. Благо, один из тогдашних оперов познакомил меня с Серингеем и тот помог мне. А когда я восстановился, оказалось, что я ещё и к работе пригоден. В общем, через два года работы на центр я полностью восстановился и прошёл барьер. Стал сам вербовать сотрудников. Вон, Эльвиру я сюда вытащил. Тоже весёлая история была.

Выглянув из-за худого тела Ратибора Эльвира посмотрела на меня с диванчика и спросила меня, улыбаясь:

- Костя, как думаешь, кем я подрабатывала?

- Ны за што нэ догадаешься! - усмехнулся Арсен.

Первое же, что я подумал: «проститутка». Ну правда, что ещё может прийти в голову после такого комментария Арсена? Озвучивать свой первый ответ я, конечно же, не стал. Вместо этого я вгляделся в лицо нерусской черноглазой красавицы, ассоциирующейся у меня с горячей мулаткой из Латинской Америки, и в шутку озвучил другую ассоциацию: