Андрей Ливадный - Тиберианец

Каким будет мое виртуальное бессмертие, если все сложится плохо? — думал Глеб.

Никогда раньше он не обладал древним кристаллом. Несмотря на успешно проведенное тестирование, он опасался: вдруг там остались фрагменты личности бывшего обитателя логра?

Надо бы проверить…

Неизведанное манило, что вполне естественно для человека. Глеб хотел узнать, какая она — вечная жизнь внутри логрианского кристалла?

Он присел на опаленную землю, опираясь спиной об оплавленный валун, и просто закрыл глаза.

Хотите посетить личное виртуальное пространство? — чутко отреагировал нейроинтерфейс в котором среди прочих иконок подсветилась пиктограмма «визит в логр».

Он мысленно коснулся ее, и реальный мир исчез. Мгновенное перемещение выбросило Глеба в серую мглу.

Непонятно. Почему здесь так пусто и уныло? Может, логр действительно неисправен?

Да нет, же. Вот прорезались бледные краски рассвета, а из окружающей хмари вдруг проступила вполне узнаваемая панорама окрестностей: околица родной деревни, несколько крайних домов, заросшее бурьяном поле за изгородью.

На памяти Глеба среднего дома уже не было, он сгорел, а пепелище заросло диким шиповником. Никто не захотел повторно строиться на «нехорошем» месте.

Время тут двигалось своевольно, рывками. Моргнул, а на дворе уже полдень!..

Скрипнула дверь. На кособоком крылечке, придерживаясь рукой за шаткие перила, стоял мальчуган. Года три от роду, еще совсем несмышленыш. По улице мургл волок борону. Мальчонка испугался, дернулся было назад к приоткрытой двери, но любопытство пересилило страх, — расширенными глазами он смотрел на великана, не в силах шелохнуться, пока тот не протопал мимо.

— Глебушка, ты чего там притих? Не вздумай чего набедокурить, а то отец выпорет. Иди за домом поиграй, не бегай по улице, ладно?

В окошко, отдернув незатейливую занавеску выглянула мама.

Так это я?! — мысленно удивился Глеб. — Такой маленький? А с каких пор я себя помню? Наверное, годков с четырех. А тут мне три максимум. Вот, значит, как работает функция «абсолютной памяти»?! Получается я сейчас нахожусь внутри собственного сознания и вновь переживаю первые осознанные впечатления?

Со стороны поля показался отец. Рядом с ним шагал Сыть, еще не хромой, сильно помолодевший.

Смогу ли я с ним заговорить?

— Пап? — Глеб шагнул навстречу отцу, но тот прошел мимо, даже не заметив, а стоило попытаться его догнать, — мгновенно отдалился, словно обладал способностью к телепортации.

Войти в дом тоже не удалось. Сразу за дверью клубилась мгла. Глеб шагнул в нее, все же надеясь попасть внутрь, но время вновь совершило скачок, сменило декорации, и вот уже мертвенный свет бьет в небо призрачным столбом. Медленно падают древние, грубо обтесанные каменные мегалиты.

Тот самый жуткий день…

Он хотел оттолкнуть горькое, непрошенное воспоминание, но добился немногого. Холм исчез, появилась логрианская дорога, усеянная телами людей и фокарсиан, да образ Насти, — за ее спиной виднелись какие-то светлые, манящие фигуры, словно бы воплотившие образы непрожитого, — того, что могло бы случиться, но уже никогда не произойдет.

Глеб упрямился. Пробовал снова и снова, но находиться внутри собственного сознания оказалось невыносимо.

Неужели в моей жизни не было ничего нормального? Либо ничем не примечательные будни, либо ужасные события, которые хочется забыть?

Он снова вернулся в начало воспоминаний, вновь попытался войти в дом, заговорить, но теперь уже с матерью, но она не заметила повзрослевшего сына. Он для нее не существовал.

И снова образы несбывшегося проявились туманно, призрачно, горько.

Теперь он отчасти понимал Беатрис в глазах которой порой читалась бездонная печаль. В ее сознании ведь тоже жили несбывшиеся мечты двух девушек.

И это — моя участь? Вновь и вновь переживать свою короткую, скудную событиями жизнь? Без права выстроить что-то новое?

Наверное, со временем я разберусь, как управлять воспоминаниями. Хотелось бы убрать одни, и растянуть другие, а лучше, выдумать новый мир, не имеющий ничего общего с прожитым…

Он открыл глаза.

Виртуальное пространство моментально исчезло, оставив в рассудке тревожащий, неприятный осадок.

— Беат, что у тебя? — по меркам реального времени прошло меньше минуты, а ему казалось, что экскурс в глубины собственного сознания длился часы.

— Работаю. Связь с командным центром пока еще не установлена. Послала туда технических сервов. Ты поймешь, когда все начнется.

Глеб ощутил реактивацию кибернетических систем базы РТВ на уровне подсознания.

Сначала в глубине души промелькнуло чувство тревоги, — так иногда случается в дремучем лесу, когда вдруг холодком окатит спину от чьего-то пристального взгляда, брошенного на тебя из чащобы.

Он непроизвольно обернулся, посмотрел на «слоеный пирог», состоящий из десятков нависающих один над другим технических уровней, и вдруг заметил первые сигнатуры.

Всплески активности машин сканировались повсюду, множились, а вскоре до слуха донесся басовитый гул. Кое-где дрогнули, осыпаясь бетонным щебнем, утратившие прочность участки стен, облачка белесой пыли взметнулись, растекаясь дымкой.

Ощущение пробудившейся мощи становилось все сильнее. Восприятие обострилось, теперь Глеб различал за контурами руин отдельные энергоматрицы, затем безо всякого предупреждения пыльный воздух пронзили пылающие нити, образующие сложную пространственную структуру, — так рассудок юноши визуализировал каналы обмена данными, образовавшие кибернетическую сеть.

Глеб сглотнул, внимая острым впечатлениям, пытаясь отделить воображаемое от действительного, — пробудившаяся техносфера представляла собой искусственную грань бытия, созданную человеком, но не всегда понятную и подвластную ему…

Звуки начали распадаться на отдельные проявления: к гулу двигателей теперь подмешивалась тяжелая поступь, шелест и повизгивание сервомоторов, — дрожь земли становилась все явственнее, затем механические шаги вдруг замирали, раздавался затухающий вой, а на фоне коммуникаций и укреплений появлялись размытые, завуалированные маскирующими полями всплески энергий, — это боевые серв-машины занимали позиции и включали средства защиты, сливаясь с фоном местности.

Внезапно зрение Глеба обострилось и сузилось.

— Беат, что происходит?! — невольно вскрикнул он.

— Поясни? — немедленно отозвалась «Одиночка».

— У меня какой-то сбой в восприятии! Вижу каждый камушек на склоне, но общая картина исчезла. Словно смотрю через оптический прицел!

— Это включился «Аметист» поставленного на ремонт крейсера. Локационная надстройка уцелела и находится в планетарном доке. Сейчас все исправлю.