Юрий Литвиненко - Дорогами апокалипсиса [СИ]

Конец мая — начало июня, самое лучшее время в этих местах. Уже тепло, а днём бывает даже жарковато, до двадцати пяти-двадцати семи, и ночами уже не холодно. Погода солнечная, лёгкий ветерок, дождей почти не бывает. Воздух наполнен запахами молодой травы, первых летних цветов, недавно распустившихся листьев. И, самое главное, ещё нет комаров, мошки и других мелких и крупных летающих кровопийц, от которых скоро будет не продохнуть. Очень люблю это время, ночи очень короткие, солнце уйдёт за ближайший борик (небольшой бор) на два-три часа, и снова заливает землю ласковым весенним теплом, золотыми солнечными лучами.

Седьмой час утра. Я вышел на крыльцо с кружкой крепкого кофе, сел на верхнюю ступеньку, раскурил заранее приготовленную трубку. Приятный вишнёвый табак и ароматный кофе перебили запахи трав и цветов, но и сами по себе были приятны не меньше. Это давно уже стало почти ритуалом — проснувшись, первым делом кофе и трубка. В одних трусах, не одеваясь, не умываясь, пусть меня осудят блюстители гигиены и здорового образа жизни. По большому счёту мне было «плювать», как говорит мой старый товарищ Андрей Моисеев, которого все зовут просто Моисей, крепкий высокий мужик с пышной седой бородой, возрастом уже за шестьдесят, вся жизнь которого проходила между лагерями и тайгой. Выходил на волю, жил какое-то время в своём домике в этой глухой, забытой богами таёжной деревне, потом выбирался в город, попадал в какую-нибудь переделку, и на несколько лет менял спокойную жизнь в своём уютном домике, на беспокойную в бараке, где-нибудь в районе полярного круга. Правда, уже лет пятнадцать как остепенился, жил спокойно. Я знаю его уже почти десять лет, с тех пор, как перебрался в эту сибирскую деревеньку, и всегда удивлялся, как же он мог попадать в тюрьму за драки, хулиганство и тому подобное. Тихий, спокойный, добрейшей души человек, всегда готовый помочь любому, не требуя никакой благодарности. Но жизнь сложная штука, да и, как говорится, чужая душа — потёмки.

Что это я о нём вспомнил? Наверное, потому, что сегодня он собрался ехать со мной в районный центр, в Тюхтет. Он в магазины, затариться продуктами, прикупить новых снастей для рыбалки, патронов для своей старенькой вертикалки, а я встречать свою падчерицу.

Приехал я сюда почти десять лет назад вместе с женщиной, с которой прожили до этого вместе три года, и как раз перед переездом расписались, и её дочерью, которой тогда было ещё шестнадцать лет, и училась она в девятом классе. Уже тогда она была писаной красавицей. И фигурой, и лицом, да и умом значительно выделялась среди своих сверстниц, казалась старше них. А сейчас вообще расцвела той сильной, яркой красотой, которая бывает только у русских женщин. Совсем не похожая на своих одногодок ни внешностью, ни взглядам на жизнь, ни своими стремлениями в ней. Никогда не изнуряла себя диетами, не гнушалась тяжёлой работы, любила рыбалку, побродить с ружьём по тайге, где чувствовала себя как дома, могла и сеть на реке поставить, и сохатого разделать.

У нас с ней сразу сложились товарищеские отношения, совсем не похожие на те, что обычно бывают между падчерицей и отчимом. И когда перебрались сюда, в тайгу, она больше времени проводила со мной на охоте, рыбалке, помогала заниматься хозяйством, умела держать в руках и топор, и рубанок. Куда как реже её можно было увидеть с матерью на кухне, или пропалывающую грядки. Мария, моя жена, иногда косилась, но поводов упрекнуть нас в чём-то большем, чем дружба, не было. Так и шло до тех пор, как её мать внезапно умерла четыре года назад, сгорев за пару недель, так толком и не понятно от чего. Когда привезли в больницу, было уже поздно. Через день врачам оставалось только выдать справку о смерти с каким-то непонятным диагнозом.

Елена в то время ещё училась на последнем курсе университета, приехала уже на похороны. Погоревали, поплакали и продолжили жить как раньше. После выпуска падчерице предложили хорошую работу в городе, она согласилась, но как только появлялось свободное время — отпуск или праздники, летела домой. Город ей был в тягость. Близких подруг у неё не было, парней с собой никогда не привозила, да и ни разу не говорила, что они у неё есть. А на мои вопросы просто отшучивалась, говорила, что таких как я не встречала, а других не надо. Что её ровесники или на деньгах зациклены, или на спорте, а многие вообще на наркоте сидят. Я поначалу посмеивался, что ещё найдётся её принц, город большой, но последний год она всё чаще стала заговаривать о том, что городская жизнь уже опостылела ей до предела, и она хочет насовсем приехать домой, здесь заняться чем-то полезным, что будет кормить её, а заодно и меня. Да и взгляды её я ловил на себе совсем не товарищеские. Хотя открыто она ни разу ничего не говорила. Не буду скрывать, что я тоже последнее время стал осознавать, что смотрю на неё не как на ребёнка, а как на молодую красивую женщину.

После смерти Марии у меня были, конечно, женщины, но совсем не часто, просто одноразовые встречи, когда выезжал в районный центр или в город, но сколь-нибудь долгих отношений не заводил ни с кем. А если учесть, что нравы у нас в семье были не совсем пуританские, излишней стыдливостью мы не страдали, и в порядке вещей было ходить по дому в нижнем белье, или крикнув из бани, попросить принести забытое полотенце или бельё. Всё это было обыденно, без какой-то сексуальной подоплёки, хотя нередко и сопровождалось шутками, иногда и весьма откровенными, но они никогда не переходили какой-то определённой, негласно установленной грани. В школе на Лену заглядывались мальчишки, да и мужчины постарше в деревне нередко провожали её масляными взглядами. Но, насколько я знаю, она до самого выпускного оставалась девственницей. Большая редкость в наше время. Как дальше не знаю, мы с Марией об этом не говорили, а потом её не стало. Но и после этого в наших отношениях с падчерицей ничего не изменилось. Они стали ещё ближе, но так и оставались всё теми же товарищескими. Когда она звонила последний раз, то бросила несколько непонятных намёков, но ничего толком не объяснила, сказав, что всё расскажет когда приедет.

И вот сегодня я собрался ехать её встречать. Последний раз она приезжала на майские праздники, почти месяц назад. Сегодня уже двадцать девятое и, кстати, до моего дня рождения всего три дня осталось. Вот и отпразднуем вместе. Как я понял из намёков, Лена приезжает домой надолго, наверное в отпуск.

Я глянул на часы, стрелки подходили к семи часам. Выезжать с Моисеем мы собирались в восемь, так что впереди ещё целый час. Поставив на плитку ещё одну джезву с кофе, я быстро умылся, как раз успел поймать коричневую пенку, чтобы не сбежала из турки.