Олег Горос - А утром пришел Фо… [litres]

– Кто?

– Боец, пострадавший сегодня на занятиях.

– Не знаю, – пожал тот плечами, его взгляд стал еще подозрительнее. – Я его тут не видел. Вам лучше у полковника Светлова спросить!

Я обошел санчасть, но ничего подозрительного не обнаружил. Позади здания увидел дверь, обитую оцинкованным металлом, а рядом с ней, у самой земли, – окошко. Я заметил, что белая занавеска по ту сторону стекла приоткрыта. Тогда я встал на четвереньки и заглянул в окно. Увиденное меня скорее возмутило, нежели удивило. Посреди комнаты на железном столе лежало тело рядового Русова!

17 мая

С утра пораньше я снова отправился в казарму. Во мне еще оставалась слабая надежда, что не все офицеры в курсе этих преступных экспериментов. По крайней мере, взводные, приставленные лишь следить за личным составом, могли ничего и не знать. Капитан Новиков прибыл сюда последним, да и как человек он мне нравился больше других, потому именно с ним я решил поделиться тревогами и планами.

Новикова я застал за столом в кабинете дежурного.

– От нас скрывают информацию! – с ходу начал я. – Рядовой Русов… Его нет в санчасти!

– Конечно нет, – спокойно ответил тот. – Ведь он выздоровел. Его сегодня утром перевели в казарму.

Я так и застыл с раскрытым ртом. Не знал, что и думать, когда шел за Новиковым по коридору. Это что, розыгрыш? Так не шутят! А когда взглянул на кровать Русова, то и вовсе остолбенел. Вчерашний мертвец лежал в своей постели! Живой!

– Ему нельзя вставать… – Голос Новикова вывел меня из ступора.

– Как самочувствие? – спросил я у солдата.

– Нормально. Спасибо, товарищ капитан, – ответил воскресший, приподнимаясь на локтях. Я заметил у него на горле толстый слой бинта…

До вечера я бродил сам не свой. Таинственное воскресение Русова не выходило у меня из головы. В памяти то и дело всплывали то щупальце, выпрыгивающее из тумана и обвивающее солдату шею, то железный стол в подвале санчасти с лежащим на нем телом. Да у него же голова была отделена от туловища! Такое не лечат! Это был труп! Труп!

В столовой во время завтрака и обеда я встречал Перцева и Светлова. Те сидели за одним столом и тихонько переговаривались, поглядывая на меня. Я же думал о том, на что способны эти люди, если перейти им дорогу. Они запросто жертвуют целой ротой молодых парней и уж наверняка ни во что не поставят жизнь одного назойливого офицера. А если все, что они рассказывали о своих экспериментах, правда, расплата может быть очень жестокой… И я решил пока не подавать виду, притвориться, что не собираюсь предпринимать никаких действий. О своих планах не стал говорить даже с младшими офицерами. Кто знает, на чьей они стороне? А когда ко мне подошел Перцев и спросил, не переменил ли я мнение о вчерашнем разговоре, я подумал: «Скажу, что теперь с ними, – заподозрят ложь. Люди так быстро не меняют своих позиций» – и ответил:

– Пока еще думаю.

– Надеюсь, вы примете верное решение.

И в этих словах прозвучала явная угроза.

На ужин я не пошел. Сказал, что плохо себя чувствую. И это было правдой, ведь меня до сих пор мутило от их треклятого светлозана, а провалы в воспоминаниях просто сводили с ума. Я лишь надеюсь, что из-за этой отравы не лишусь памяти окончательно и смогу довести до конца то, что задумал. Кто-то должен помочь этим нечастным солдатам и прекратить творящийся тут беспредел!

Пока пишу эти строки, личный состав части, включая офицеров, строится для похода в столовую. Воспользуюсь этим, чтобы снова наведаться к санчасти. Ведь, пока все будут ужинать, останутся лишь дневальные в казарме да на КПП. Пробраться незамеченным будет несложно…

…До санчасти я добрался благополучно. Да только железная дверь оказалась все так же заперта, и даже окошко на этот раз было полностью завешено шторкой. Как быть? Вернуться? Но я подумал вдруг: никто ведь не знает, что я здесь, для всех болею дома. Тогда я спрятался в кустах неподалеку от санчасти и принялся ждать.

Я просидел в своей засаде долго. Солнце зашло за сопки, округу окутала тьма, над частью вспыхнули фонари… Мое терпение оказалось ненапрасным. К санчасти подошел человек в медицинском халате с ведром в руках. Открыл дверь и, не закрыв, вошел внутрь. Я подбежал к проходу и заглянул в щель, потом скользнул за дверь, сбежал вниз по узкой лестнице по ступенькам, стараясь двигаться бесшумно.

Лестница окончилась длинным коридором, который тянулся в двух направлениях. Я засомневался: в какую сторону пойти? Справа раздались шаги. Я пробежал в противоположном направлении, отыскал какую-то дверь и поспешно скрылся за ней. Какое-то время прислушивался, пока не удостоверился, что меня не заметили. Где-то клацнул замок, видимо, человек ушел.

Только теперь я огляделся и понял, куда попал. Здесь было ужасно холодно. Помещение очень походило на морг. И тут я догадался, что это та самая комната, где лежал рядовой Русов. Вот и занавешенное окошко. Правда, крови не заметил. Похоже, после того как убрали тело, кафель и стол начисто вымыли.

Я решил осмотреться, одновременно выдумывая легенду на случай, если меня тут застукают. Мол, я случайно зашел сюда, а меня заперли… Все комнаты оказались безлюдны. Во многих стояли кровати, столы, медицинские шкафы с инструментами. Парочка комнат походила на тюремные камеры: пустые, с решеткой на маленьком окошке под потолком и цепями, один конец которых оканчивался кандалами, другой был прикован к торчащему из стены кольцу.

И вдруг, распахнув очередную дверь, я натолкнулся на человека.

– Извините, я заблудился… – тут же начал я свою байку.

Это оказался солдат. Он стоял молча, опустив голову. Длинная челка полностью закрывала его лицо.

– Видимо, я по ошибке вошел не в ту дверь, а кто-то меня запер… – продолжал я врать, но запнулся – солдат поднял голову.

Лицо его оказалось обезображено настолько, что походило на гигантский нарыв.

– С вами все в порядке? – Ничего умнее спросить в этот момент мне не пришло в голову. А в следующий миг солдат, рыча, как зверь, бросился на меня.

Я отпрянул к противоположной стене, поскользнулся, упал. Да только нападавший даже не коснулся меня – его растопыренные пальцы дрожали в метре от моего лица и явно целились мне в горло. Только теперь я заметил, что солдат крепко связан: на шее и на ногах у него сверкали стальные кольца с прикрученными к ним цепями, которые другим концом крепились к скобам, вбитым в противоположную стену. Солдат рвался, натягивая цепи, словно струны. К счастью, те держали крепко… Едва я понял, что мне ничего не грозит, поднялся, переводя дух, осмотрел узника. Он был грязный, изодранный, в бессильной злобе, оттого что не может дотянуться до меня, царапал себе лицо обломанными окровавленными ногтями. Разодранная армейская форма клочьями свисала с его израненного тела. И вдруг я узнал его!