Олег Горос - А утром пришел Фо… [litres]

– То-то я смотрю, у вас все талые какие-то… – заметил Агеев. – А погода как?

– Отвратительная. То туман, то дождь. Может, вам больше повезет…

– Да вроде, пока ехали, солнце было.

– Вчера днем тоже солнце было, – хмуро ответил старый разводящий.

Капитан Саморов вышел наконец из своей комнаты, как обычно, толкнул речь о том, как и когда следует применять оружие – слабая попытка блюсти в карауле хоть какие-то правила, – и махнул рукой: «Выходи строиться на площадку заряжания». На улице он подождал, пока смена зарядит автоматы, сказал формальное: «Службу нести согласно уставу караульной и гарнизонной службы. Напра-во! Шагом марш!..»

– Что-то Петровича не видать… – вздохнул капитан, провожая взглядом пятерых человек с автоматами, и достал сигарету. – Да уж, без самогона Петровича тут тошновато.

Агеев вернулся минут через сорок, а вместе с ним пришла последняя смена старого караула. Я в этот момент сидел в курилке. Вернувшиеся с постов караульные разрядили автоматы и устало опустились рядом со мной на лавки.

– Неужели все это скоро кончится?.. – хмуро заявил разводящий.

Больше никто не сказал ни слова. Достали сигареты, закурили, не поднимая глаз. Помню, глядя на своих угрюмых сослуживцев, я подумал: что такого могло случиться за последние сутки? Ведь я видел вчера, как они уезжали: с шутками, смехом, довольные. И вот сидят, бледные и хмурые, какие-то перепуганные, молчаливые, а если и говорят, то лишь об одном: скорее бы уехать отсюда как можно дальше.

Метнув окурок в пепельницу, я вернулся в караулку. И вошел в нее в тот самый момент, когда начальник старого караула нетерпеливо торопил нашего капитана:

– Ну что, давай отзвонимся в часть, да мы поехали. Пора уже.

Вид у него при этом был не лучше, чем у подчиненных.

– Что ж, звони, – ответил Саморов.

Старый начкар быстро пошел к пристроенному у стены пульту с тремя переключателями и лампочками, около которых были приклеены бумажки с циферками «I», «II», «III» – номера постов. Там же лежала трубка для связи с частью. Он схватил ее заметно дрожащей рукой.

– Товарищ майор? – воскликнул он, едва услышав голос дежурного по части. – Старший лейтенант Пестряк караул сдал!

И поспешно передал трубку нашему начкару.

– Товарищ майор, капитан Саморов караул принял, – неторопливо подтвердил тот.

Трубка легла на место. Сменившийся начкар при этом вздохнул с таким облегчением, словно избежал смертного приговора.

– Ну все, давай, – сказал он, неожиданно повеселев, и пожал капитану руку. – Счастливо откараулить!

Он было направился к выходу, однако у двери замешкался.

– Знаешь, – неуверенно сказал он капитану, – если кому-то из твоих бойцов… ну или тебе самому покажется, что… ну, это…

– Что покажется-то? – весело спросил Саморов.

На лице старого начкара на мгновение появилось прежнее испуганное выражение. Но, видимо так и не подобрав слов, он махнул рукой:

– А, не бери в голову!

И скрылся за дверью. Мы вышли следом за ним на улицу. Старый начкар поспешно забрался в кабину «шестьдесят шестого», того самого, на котором приехали мы. Заурчал двигатель, машина развернулась. Старлей высунулся в окошко, с улыбкой козырнул Саморову. В кузове мелькнули довольные солдатские лица, и за удаляющимся ГАЗом захлопнулись обтянутые сеткой ворота. В общем, как и положено, примерно в половине девятого вечера старый караул отбыл обратно в часть.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться, – спросил у капитана Саша Рыбалкин.

– Ну, попробуй, – ответил Саморов, окидывая солдата насмешливым взглядом.

– Можно второй смене отбиться?

– Можно, Рыбалкин, Машку за ляжку да козу на лозу!

– Я хотел сказать «разрешите», – поправился тот.

– А ты, боец, спать, что ли, хочешь?

– Так точно, хочу.

– Ну, запиши в блокнотик, на гражданке доспишь. – Капитан усмехнулся. – Ладно, иди отбивайся.

– Вторая смена, отбой! – радостно прокричал Рыбалкин.

По пути в комнату для отдыхающей смены он с удивлением заметил, что я уселся в кресло в бодрячке и достал книгу.

– Звереныш, ты чего? Пойдем лучше спать. Ведь скоро на пост.

– Иди, – отмахнулся я, не отрываясь от чтения.

Рыбалкин вырвал книгу у меня из рук и прочел на обложке:

– «Царство сказочных грез», Игорь Сорог…

– Дай сюда! – Я отобрал книжку. – Ну вот, захлопнул!..

– И охота тебе, Зверек, на ночь глядя про монстров книжки читать?

– Чё пристал? – сказал я, разыскивая нужную страницу. – Что хочу, то и читаю. Мое личное время.

– Короче, ты спать пойдешь? – Рыбалкин постоял немного и махнул рукой. – Ну, как знаешь…

Я дочитал до конца главу и взглянул на часы. Да, на сон и правда оставалось совсем немного времени. «И книгу, жаль, на пост с собой не взять – стемнеет уже, – с сожалением подумал я. – Хотя… Если сесть под фонарный столб…» Я сунул книжку в кирзовый сапог и поплелся за Рыбалкиным. В комнате отдыхающей смены впотьмах на ощупь разыскал свободный топчан и лег, накрывшись шинелью.

Едва задремал, что-то меня разбудило. Я вскочил, решив, что уже поднимают смену, хоть мне и показалось, что не проспал и минуты. Посмотрел по сторонам. В темноте разглядел – моя смена, а также разводящий спокойно похрапывают на топчанах. Показалось? Я хотел уже снова завалиться спать, но вдруг кто-то застонал. Я снова вскочил, с тревогой прислушался. Опять раздался тихий стон, кашель. В принципе народ у нас всегда спал беспокойно, многие даже болтали во сне. Дело обычное. Я было снова опустился на топчан, да только в памяти, как назло, вдруг всплыли монстры из «Царства сказочных грез». Прав был Рыбалкин – нечего ужастики на ночь глядя читать… Да только спать-то расхотелось! Тем более в темной отдыхаловке.

«Ну вот, считай, поспал», – разозлился я на себя и пошел в светлую комнату для бодрствующей смены. Очутившись в кресле, я не смог придумать иного занятия, как снова уткнуться в книгу.

Зазвонил телефон. Я продолжал читать. Телефон не умолкал.

– Да возьми же ты трубку! – не выдержал я.

И тут заметил: кресло у пульта, где обычно дежурит караульный, пусто. Подбежав к пульту, я схватил трубку:

– Караульное помещение!

– Фо-о-о… бли-и-изко-о-о… – раздался шепот. Такой жуткий, что по коже пробежали мурашки.

– Эй, там, на посту! Кто прикалывается? – проворчал я, чувствуя, как холодеет в жилах кровь. – Трош, это ты?

Я взглянул на пульт и вдруг понял, что ни одна из лампочек не горит, а все тумблеры опущены – связи с постами быть не должно!

– Бли-и-изко-о-о… – снова раздалось в трубке.

При этом у меня возникло ощущение, будто на том конце провода шепчет целый хор голосов.

– Да пошли вы! – Я швырнул трубку обратно на пульт.

Только теперь я заметил, что в караулке подозрительно безлюдно. Нет бодрствующей смены, которая обычно дремлет в креслах, делая вид, будто читает устав. Не раздается позвякивание посуды из столовой, где Вовка Роганин должен мыть ее после ужина. Я осторожно заглянул в комнату начальника караула – и там пусто!