Денис Владимиров - Слабости нет! [СИ]

— Спасибо, — девочка меня обняла.

И вновь теплота на душе. Без всякого сексуального подтекста.

— Итак, — испытующе посмотрел на каждого филолога, — Зачем вам это? Поясните мотивацию. У нас клан не как в играх, захотел — вступил, передумал — вышел. Прошли испытательный срок, остались, и это на всю жизнь. Выход возможен с волчьим билетом или вперед ногами.

— Нам немного рассказал про вас Осипов, а затем Главный…, — тот задумался, даже растерялся, но через секунд пятнадцать заговорил с расстановкой акцентов, — Слабым быть в этом мире нельзя. Мы ничего не могли сделать с тварями, защитить девушек, теперь они нас считают чуть ли… чуть ли не бабами. Да, бабами! Дело не только в реабилитации в чьих-то глазах, нет… Мы больше не хотим оказаться в подобной ситуации.

Ясно. А вечный привратник удивил.

— Хорошо, вон заместитель закончит беседовать с Лидией, скажете ему, что беру всех. Ваша основная задача — тренировки, помощь в сборе ресурсов. И то, что он прикажет. Уровень пока не поднимайте. Старайтесь. И тогда с приемом вопросов не возникнет.

Те кивнули, поспешили в сторону непосредственного теперь руководителя. Я же направился к урне, закурил. Задумался, определяя приоритетность дел. Столько всего... Но для начала обследовать место, указанное Гладом. И это срочно. Нужно, просто необходимо выходить из-под контроля Кураторов. И, может, там найду других выживших.

— Сергей! — раздался за спиной чуть гортанный голос, а от едва заметной хрипотцы кидало в дрожь.

Анна.

Обернулся, улыбнулся.

— Привет!

— Здравствуй, — та встала напротив, а потом неожиданно поцеловала в щеку, прижавшись.

Обожгла, обожгла.

— Как дела? — спросил, когда пауза затянулась, девушка молчала и смотрела на меня из-под опахал ресниц.

— Дела хорошо, — несмотря на то, что говорила она на русском практически без акцента, однако иногда слышалось в построении фраз какая-то неправильность, — Ты меня избегаешь, почему? — и постаралась заглянуть в глаза, но чернота очков визуализации не позволила отследить мою реакцию.

— Нет, не избегаю. Срочные дела.

Глубоко затянулся.Горький дым хоть немного успокаивал, а курение позволяло скрыть истинные эмоции. И все-таки Анна действовала на меня, как шашка тротила на щуку, притаившуюся в глубоком темном омуте. Глушила. Мощно, напрочь, до талого. И мысли только о ней, и в жар кидало. Настолько… что мурашки по спине. И будто эфедрина вкололи кубов десять или все сто десять. Просто обмирал от счастья, только не орал. А хотелось…

Стоп!

Даже головой чуть встряхнул.

— На пять минут зайти?…, — с укоризной посмотрела, смущенно улыбаясь.

Глаза же… Изумрудные озера, эти зеленые огни, жгли, куда тому напалму. Еще в них виделось близкое-близкое исполнение заветной мечты. Моей.

Твою мать, да, чего меня так прет-то?

Спас Добрынин: «Вижу тебя в окно. Зайди, есть разговор. Это срочно!» .

Мое «хорошо» , скомканное прощание с Анной. Нет, здесь феромоны какие-то. Никогда подобного не испытывал, а тут почти контроль терял.

И пульс в ушах, и в висках долбит, как ни один саб, она же улыбалась.

Веселые искорки, смешинки.

Задавил импульс обнять, прижать, зарыться носом в волосы, вдохнуть их аромат.

У моих ног из невидимости вывалился Раунда, замурчал и принялся бодаться, тереться боками, распушив хвост.

— Ну все-все, мне пора. Главный ждет, — самый весомый аргумент, потому что чувствовал, еще минута — другая, и плевал я...

Точно, какая-то абилка. Похоже действительно у анимэшки ни одного шанса с такими возможностями. Хотя нет у них обеих. Может быть пока что. Помахал рукой, развернулся и быстро зашагал к входу, анализируя, что за сейчас хрень происходила.

Не люблю, когда чего-то не понимаю в отношении самого себя. Реакции не мои. А, значит, надо изначально во всем разобраться, прежде чем принимать какое-то решение.

Верховный был вместе с Любимовым.

— Ты что делаешь? Ты что творишь? — с порога прилетело от Добрынина.

Посмотрел с недоумением.

— Да, да! Ты! Завтра не останется ни одного человека в Надежде, кому бы твоя запись с «художествами» не прилетела. Этим ты просто дал серьезнейший козырь нашим врагам. Ты понимаешь это?! Слава маньяка, отморозка тебе по нраву?! Чудовища?! Да на тебя все нормальные коситься будут! Меня понимать не будут, что предоставляю тебе преференции. Только у «Молота» свой квартал! Фууу…, — выдохнул тот, — Но пусть Иннокентий Степанович скажет, он опытный.

— Сергей, я все понимаю. Если мои бойцы, люди… Неважно. Но они готовы кромсать эту мразь на куски, то у тебя и подавно. И одно дело — экспресс-допрос, необходимость, другое, то, что ты творил. Помножь на ноль, отправь на Луну. Пойми — эффект один и тот же. А если будешь продолжать, как сейчас начал, сам не заметишь, как перестанешь быть человеком. И существует огромная вероятность, что тебя просто свои же убьют, потому что будет непонятно, что творится в твоей башке! И не только они. Я знаю, я такое видел.

Да, под таким углом я не смотрел на данную ситуацию. А думал самый умный. Психологическое воздействие, мля. От меня сейчас половина Надежды будет шарахаться… Хотя, сколько людей я уже спас? Но опять же, если рассматривать человеческую сущность, легче всего верится во все плохое и мерзкое в других, особенно тем, кому завидуешь. И тут запись. Всегда можно сказать, я не такой … С другой стороны, все сделано, обратно не отмотаешь. Но неплохо меня по носу щелкнули. Переиграли, суки. И главная зарубка, никогда не совершать никаких действий под сильными эмоциями, или во время отката от них.

— Возьми выходные. Отдохни от всего. Займись кланом, наконец-то, — продолжал вещать Любимов.

— Вот-вот, поддерживаю! — вставил реплику Добрынин, заметно успокоившись, — Напейся по-человечески, погуляй с девочкой. Подари ей цветы, ну там романтика всякая. Лучшее лекарство, — ого, а здесь, откуда дровишки?

— Да, никто ничего не говорил, — словно догадавшись о моих мыслях, продолжил тот, — Видно же, как на тебя смотрит Анна.

— Пусть смотрит. Пока нельзя. Итак опоздал, погибли пережившие Вторжение, здесь не хотелось бы им такой же участи, — озвучил часть правды.

— Мля, супермен! — бросил Любимов и в конце добавил уж совсем непечатное, а затем заговорил зло, — Весь мир хочешь спасти? Любому нужен отдых, иначе перегоришь и сгоришь, как та спичка. Начнешь за здравие, кончишь за упокой…, — сделал паузу, а потом спокойно, — Но думай сам. Я не мама. Мое дело предложить.

— У тебя в клане уже множество людей, какого черта ты им не занимаешься, обязанности не распределяешь, — здесь взял слово Главный, — Везде в любом случае не успеешь. Твой зам всю административку тащит! Даже, если ты в нем уверен на сто процентов, в какой-то момент, он просто спросит: «Если все на мне, зачем нужен ты?». Природа любой власти… А ты, как маленький мальчик, который добрался до конфет, которые ему никогда не давали, и теперь ими объедается, только и делаешь то, что носишься по округе! Тешишь душеньку и нереализованные ранее желания!