Олег Кожевников - Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути [сборник litres]

Николай, сидящий на полу, куда скатился во время неуёмного веселья, протестующе воскликнул:

– Какие, к чёрту, шурфы? Ты, Хан, совсем ополоумел со своей взрывчаткой! Только пилить! Все же помнят, как мы удачно вскрывали бензопилами ту, совхозную заправку. Как говорится – без шума и пыли. А тут, ты представь, ну, разрыхлишь ты лёд этими взрывами, а дальше-то что? Снегоуборщик вряд ли возьмёт эту ледяную смесь, ведь там будут крупные куски льда. Экскаватора у нас нет. И остаётся что? Правильно – только лопаты и наши руки. А интересно, как ты будешь лопатами выкидывать эту ледяную крошку с такой глубины? Нет, только пилить! – Он замолчал, поднялся с пола и уже стоя продолжил: – Нет, ребята, только распилка льда на блоки и вынос их вручную помогут нам относительно быстро добраться до этих топливных баков. Ту, совхозную заправку, мы же за три дня откопали, так и эту откопаем.

Неожиданно Николая поддержал Саша:

– А что, Мастер прав, пилить оно вернее. К тому же, Флюр, тут тебе не уголь, это всё-таки бензохранилище. Кто знает, вдруг, взрывом пробьёт ёмкость с бензином, и, несмотря на такие морозы, детонирует бензиновая взвесь. И где тогда мы все будем? Правильно… Так что, Шура поддерживает героя классического романа – «только пилить».

Тут и я влез в этот спор:

– Вот я долго слушал вас, правда, так и не понял, по какому поводу шум? У нас давно уже отработана технология раскопок. До четырёх метров глубины роем снегоуборщиком, а потом нарезаем блоки и вручную их выносим. В этом случае разница-то не очень большая; подумаешь, вручную будем копать на метр больше. Конечно, имеется одно большое отличие от обычной нашей работы – температура. Обычно при таком морозе мы сидели дома, а начинали трудиться только при минус двадцати. Но, что делать, теперь такова наша планида. Сейчас разделимся на две бригады и посменно продолжаем работать. К делу по переноске блоков носилками придётся привлекать и наших женщин. Ширину траншеи, как обычно при таком способе работ, делаем в полтора метра.

Все споры прекратились, и мы начали делиться на бригады. Флюр пошёл приглашать в кунг женщин. Когда все собрались, мы сформировали две бригады по восемь человек. И буквально через десять минут первая бригада направилась на работу, время смены определили в полчаса. Николай по этому поводу заметил:

– В условиях ручной работы, когда постоянно двигаешься, за тридцать минут промёрзнуть будет невозможно. Это тебе не сидеть неподвижно за управлением снегоуборщика.

И опять началась наша, уже привычная, монотонная, нудная работа. Эта гадкая экстремальная температура очень сильно снижала производительность. Несмотря на первоначальное желание работать круглосуточно, мы уже очень скоро были вынуждены сделать восьмичасовые перерывы на сон. Два человека из бригады бензопилами напиливали ледяные блоки, потом ломами и штыковыми лопатами раскачивали их, отрывая от ледяного монолита.

Три пары, на носилках, по вырезанным ступеням выносили вырезанные блоки и ледяную крошку из этой своеобразной шахты.

На четвёртые сутки стоянки у этой заправки мы наконец пробились к горловинам топливных ёмкостей. Несмотря на то что уже стемнело и пора было идти на ужин, все единодушно пожелали вскрыть наиболее откопанный люк. Несмотря на 37-градусный холод, все собрались вокруг вырытого котлована, даже Маша и Рита с детьми вышли на улицу. Вскрывали крышку горловины топливного бака Саша и Флюр. Они ломами отбили остатки льда, потом теми же ломами подцепили крышку и вскрыли бак. Потом прожектором осветили внутренность ёмкости. Уже по тому, как медленно с корточек поднялся Саша, я всё понял, что и подтвердили его слова:

– Отсос! Пусто, как в стакане у пьяницы!

Он с досадой отбросил лом в дальний конец котлована и пошёл вместе с Флюром наверх. На их место бросились все остальные мужчины, чтобы лично убедиться в справедливости его слов. Охватившее после этого всех нас уныние трудно описать словами. Уже ни у кого не было желания вскрывать соседние баки, никто не верил, что там есть топливо. Вслед за ребятами, побросав инструменты, все понуро побрели в тёплые кунги.

Перед лестницей я немного попридержал Володю и спросил у него:

– Слушай, интендант! Скажи-ка мне, сколько у нас в запасе осталось спиртного?

Володя, не думая, ответил:

– Совсем немного, хватит на пару хороших пьянок, если считать, конечно, без спирта. Его, я не знаю, сколько осталось, он находится у Дохтура.

Я ему подмигнул и спросил:

– Ну ты всё понял? Он усмехнулся:

– Да уж тут самый тупой поймет! Хочешь устроить релаксацию? Я – за, вопрос один, какой глубины будем делать релаксацию, сколько доставать бутылок? И учти, у нас осталось только семь литровых бутылок французской водки «Грей Гооз», одна коньяка и три шотландского виски.

Я на секунду задумался и ответил:

– Да, с таким количеством народа особо не разгуляешься! Ладно, ёрш делать не будем, оставим немного на совсем уж гнилое событие. Давай-ка, друг мой ситный, доставай три бутылки водки и больше ни-ни, а если народ начнёт наезжать, ты стой мёртво, – я еще немного подумал и продолжил. – И знаешь, что ещё, Володь, достань-ка ты из резерва банку чёрной икры. Мастер от неё просто звереет, а его энергия нам завтра будет просто необходима. Он основной при запуске нашей техники, и поверь, при таком морозе это будет ему сделать совсем нелегко.

Я замолчал, а Володя посмотрел на меня с усмешкой и сказал:

– Слушай! А ты уверен, что три литра нам на всех хватит, чтобы залить неудачу, не забывай, сегодня пить водку будут все, тем более с такой закуской. Женщинам, может, достаточно, но нам-то маловато.

Я без особого сопротивления сдался и, тоже с усмешкой, произнёс:

– Ладно, чертяка, уговорил! Но только ещё одну бутылку, а потом стой как скала. И ещё – ты сейчас выстави две бутылки, потом, когда наедут, ещё одну, ну а напоследок, когда совсем придавят, доставай последнюю.

Таким образом, договорившись, мы поднялись по лестнице и самыми последними вошли в кунг. Кроме Риты, оставшейся с детьми в женском кунге, здесь были все. На лицах присутствующих явно читалось тревожно-подавленное состояние. Все были грустные и молчаливые. В помещении слышались только звуки отодвигаемых скамеек, скрип матрасов на спальных местах, на которых усаживалось большинство наших женщин, и звон посуды, когда Маша и Галя начали раскладывать по тарелкам ужин. Разговоров, а тем более шуток, как обычно, не было слышно совершенно. Первым нарушил это гнетущее безмолвие я, нарочито бодрым голосом объявив:

– Дамы и господа, в связи с неудачным окончанием нашего безумного эксперимента по поиску топлива и в целях приведения всех нас в состояние гончих псов для дальнейших поисков (прошу не путать с загнанными псами), объявляется время релаксации.