Артем Мироненко - Земля – лишь ферма

Выйдя из тоннеля, мы вновь оказались на скальном выступе. Внизу слева расстилался пустырь, только вдвое длиннее предыдущего. На нем также копошились рабы и, как на тронах, восседали пятнадцать долговязых. А впереди возвышалось здание капельного типа – то самое логово долговязых руководителей, которое по совместительству еще являлось конторой и казармой.

Оно было значительно меньше городских, где-то на две трети, но все равно смотрелось впечатляюще. Окрашенное продольными волнообразными полосами в салатный, желтый, бурый, золотистый, фиолетовый и белый цвета, здание состояло примерно из трех десятков капель, не считая заметно выступающей крыши. Не доходя до него полета метров, мы остановились у ступеней, высеченных в скалистом выступе и ведущих на пустырь.

– Все, ждите меня здесь. – Коротышка прыгнул на первую ступень, сделал несколько шажков и, соскочив на вторую, добавил не оборачиваясь: – Я мигом! Как и договаривались!

Насчет того, что «мигом», он погорячился – эта лестница была для него, как Джомолунгма для опытных альпинистов. Но если ему удалось бы оповестить пророка о прибытии «избранных» и о начале революции, то нам предстояло только уничтожить всех заседающих в штабе, а остальных долговязых в ущелье Изратикон возьмет на себя.

Если верить коротышке, то у него есть для этого все необходимое. Последние десятилетия старец не сидел сложа руки. Выбирая из рабов потенциальных воинов и тренируя их, он сколотил целое мини-войско. Со своим уставом, рангами и вооружением, состоящим как из креплатеров, которые Изратикон умудрялся где-то доставать, так и оружия собственного производства: мечей, арбалетов и луков.

– Черт, встали тут, как барышни на выданье, – пробурчал я. – Как бы долговязые чего не заподозрили.

– Не заподозрят, – заявил Давид. – Посмотри вон на этих увальней: они настолько уверены в своей неприкосновенности и несокрушимости, что даже глазом не повели в нашу сторону. Нет им до нас никакого дела.

Коротышка спустился быстрее, чем я предполагал. Будто кубарем скатился с лестницы, пока мы с Давидом разглядывали долговязых. Корча из себя знатного господина, он вальяжной походкой прошел мимо долговязого, дремавшего в кресле, и пнул под зад раба, ползающего на четвереньках и что-то скрупулезно выискивающего в скальном грунте. Тот лишь бросил презрительный взгляд в спину обидчика и продолжил поиски.

– Артист, блин.

– Кстати, неплохой.

– Ага, и я о том же.

Ускорив шаг, коротышка махнул рукой белокожему землянину, толкавшему два корытообразных контейнера, до краев наполненные рудой. Те не имели никакой сцепки между собой и передвигались по воздуху параллельно друг другу. Окинув взором трех долговязых, находящихся в зоне его видимости, рослый кучерявый парень остановился и, перекинувшись несколькими словами с Серебаном, взглянул на нас и принялся толкать контейнеры с удвоенной силой…

На обратном пути коротышка снова пнул ползающего, чем повеселил уже не дремлющего долговязого. А нас просто ошеломил своим подъемом по лестнице. Спуск был лишь легкой разминкой. Разбежавшись, он заскочил на первую ступень, сделал три широких быстрых шага и запрыгнул на вторую, затем в том же темпе на третью и на каждую последующую.

– Через пару минут Изратикон будет в курсе, а еще через пятнадцать – двадцать больше сотни лантисофурийцев отправятся к праотцам, – запрыгнув на последнюю ступень, сообщил Серебан.

– Отлично. Скольких предстоит отправить нам? – спросил Давид.

– Около сорока.

– Сорока?!

– Половина из них почивает в комнатах отдыха. Если сделать все по-тихому, то они и проснуться не успеют, как мы обратим их в прах. А остальных…

– Остальных – как придется! – перебил я.

В здании находилось сорок четыре долговязых – у коротышки не было причин не доверять прислуге, которую он знал уже не один цизарбийский год, – и большая часть из них померла во сне, как и рассчитывал Серебан. В комнатах отдыха, находящихся на нескольких этажах, они почивали по двое-трое, чем только упростили «зачистку». Однако чтобы пробиться к ним, нам пришлось повозиться минут десять с дюжиной долговязых, занимавших кабинеты на первом этаже. В одном из которых, согласно правилам, нас должны были освободить от наручников и распределить по рабочим местам.

Да только наручники мы скинули еще при входе в здание, а что касается распределения, то под него теперь попадут сами «распределители». С помощью четырех креплатеров и горынизатора мы успешно сопроводили их в загробный мир к «распределителям» посолиднее. Особенно в этом деле отличился бородатый, проделавший немало дыр в четырех долговязых.

В левом крыле одиннадцатого этажа, в самой просторной столовой из всех нами увиденных, мы расправились еще с четырьмя, сидевшими за обеденным столом и пожиравшими подкопченный труп плотного белого мужчины. А в правом – с двумя долговязыми поварами старческого возраста. Их рожи были усыпаны глубокими морщинами, руки доставали до пола из-за деформированной сутулой спины, а глаза будто застилала бледно-голубая пелена, не затронувшая лишь зрачки. Занятые обжаркой шести человеческих бедер и четырех голеней на гигантской сковороде, на которой при желании можно уместить двух землян, они даже не заметили, как мы вошли и направили на них оружие.

Двадцать четвертый этаж – резиденция руководящего состава, состоящего из начальника рудника и двух его заместителей. Пока мы туда поднимались, коротышка открылся нам. Оказалось, что у него личные счеты в отношении этих упырей. В свое время те жестоко поглумились над ним. Приказав раздеться догола, они отстегали его до полусмерти плетьми, а после еще и помочились на него.

Что мог чувствовать Серебан за секунды до штурма их апартаментов? Ненависть? Страх? Уныние из-за нахлынувших воспоминаний о пережитых унижениях? Или радость в предвкушении вернуть должок? Наверное, всего понемногу, но, судя по горящим глазам, злобной улыбке и дрожащей руке, державшей раритетный ножичек лезвием вниз, он по большей части испытывал последнее.

Одному из заместителей я специально отстрелил ноги по колено и на всякий случай правую руку по локоть, дабы он не навредил коротышке, пока тот будет извращаться над его высокопородистым телом. А начальнику, выходившему из уборной и застегивающему нижнюю молнию на полосатом золотисто-красном комбинезоне, я нанес трансформировавшейся рукой удар в чересчур выпирающее брюхо. Тот улетел обратно в уборную и, рухнув на пол, завизжал во всю глотку.

Да только не знал бедолага, что помощи ждать неоткуда. Все, на кого он мог положиться в здании, были мертвы, включая и второго заместителя, которого ребятки застали купающимся голышом в бассейне. Тот лишь успел из него вылезти, но, ступив на дорожку, был мгновенно изрешечен из четырех креплатеров.