Артем Каменистый - S-T-I-K-S. Зовите меня Форс-Мажор [СИ]

Ничуть не испугавшись, кваз ответил:

– Что-то я ушей у тебя не наблюдаю, чтобы лапшу вешать. В заднице их прячешь, что ли? Мне, честно говоря, абсолютно до фонаря, веришь ты, или нет. Я вообще говорю только из-за того, что на спеке поболтать тянет. Ты сам-то кто такой? Мне так и так хана, я ещё не подох, только потому, что урод уродский. Дальше меня ничего не уйдёт. Интересно ведь, откуда ты такой красивый нарисовался.

– А ты откуда? И почему вы без защиты? Вы не тянете на экспедиционников, вы местные.

– Сам ты не тянешь. И не надо длинных слов, можно просто — внешники.

– Ну да. Местные нас так и называют.

– Нас? — жёлтые глаза кваза при этой оговорке сузились.

— Однажды я остался без маски, – признался Трэш. — Так получилось.

- Не знаю, что там получилось, но результат выглядит серьёзно, – одобрительно заявил раненый. – Не то, что у нас. Глянь на меня. Где я, и где ты? Мы ведь похожи. У нас ведь тоже такое случилось. Я к тому, что мы остались без масок. Не все, конечно. По разному бывает. Этот мир полностью дерьмовый. Здесь всё дерьмом пропитано. Оно в воздухе, в земле, в воде. Оно повсюду. К чему ты ни прикоснёшься, оно тебя запачкает. Это может быть что угодно: глоток воздуха, капля чужой воды на губах, царапина от когтя твари. И это всё, это конец, с этой минуты начинает тикать таймер. Твой личный таймер. Ты не видишь, что он показывает. Но он есть, и он тикает. Пока время не выйдет, надо успеть сменить одежду и смыть с себя всё это дерьмо, до последней частички. Ничего не должно остаться. В изолированную зону мы попадаем со ссадинами и ожогами на коже. Жёсткая чистка. Но мы не всегда успеваем. Да и помогает она не всегда. И тогда, в карантине, тест показывает, что это всё, ты его подцепил. Оно уже в тебе. Это не аппендикс, это скальпелем не вырежешь. И никакие антибиотики не помогут. Снова включается таймер. Но это уже не тот таймер. Он другой. Когда твоё время выйдет, тебя прикончат, как бешеную собаку. Вот только это будешь уже не ты. А потом домой везут гроб. Красивый гроб, накрытый флагом. Да только в этом гробу даже пылинки от тебя не будет. Я не знаю, что там, но знаю, что к нашим телам это не относится. Тут всё очень просто. Очень. Кто хлебнул воздуха Стикса полной грудью, тем назад дороги нет. Но не для всех это смерть. Ты ведь понимаешь.

Трэш кивнул:

– У тебя иммунитет.

– Да, так. Не все начинают урчать. Научники говорят, что от трёх до пяти из сотни выкарабкиваются. Но это уже другое. Назад таким хода нет. Всё равно что смерть. Родным так и говорят. Для них ты мертвец, гроб с тобой похоронили. Но ты-то живой. Что с тобой делать? Валить как-то некрасиво. Хоть и биоматериал, но это свой биоматериал. Остальные не поймут. Нехорошо, когда своих вот так валят. Ведь такое здесь с каждым может случиться. Каждый год у нас десятки случаев заражения. Некоторым везёт, они выживают. Вот и накопилась группа. Нас и больше бывало, и меньше. А сейчас, – кваз бросил взгляд на ближайшее тело. – Ноль остался. Из-за тебя. Закончился наш контракт. Вечный контракт...

– Я вас не трогал, – заметил Трэш.

– А кому какое дело, кого ты трогал? У нас приказ, и мы его выполняли. Удобно, когда есть такая группа. Защита нам не нужна, автономность ничем не ограничена. И мы полностью ненормальные. Туземцам до нас далеко. К нам ведь стаскивают всё, что находят в тварях. Спораны ладно, их хоть задницей везде жри. Горох тоже не дефицит. А вот жемчужины... Жемчужины – это совсем дело другое. Споровые тела высшего порядка. Высшие источники силы для этого вонючего местечка. Только хрень всё это. Я про название. Научники их по молекулам разбирали, да так и не поняли, что же это такое. Нет там никаких спор. Неживое оно, с виду. Набор химических элементов, структуры какие-то странные и свойства непонятные. Но вкати подопытной собаке, обратится с такой скоростью, что до ста досчитать не успеешь. Самая забористая дурь. И нас, таких, как мы, от неё накрывает по полной. Что-то она с нами делает. Меняет внутри. Мы начинаем делать такое, что только в кино показывают. Но это не кино, это на самом деле.

Трэш снова кивнул:

– Вам годами скармливали весь жемчуг, что доставался корпусу. Ну а вы от этого получали разные способности.

– Да, – подтвердил кваз. – Годами его жрали. Турок рекордсмен, он больше двадцатки продержался. В смысле, больше двадцати лет такой жизни. Мог и третий десяток разменять. Теперь не разменяет... на тебя нарвался. А я здесь почти восемнадцать оттрубил. И последние одиннадцать вот таким пришлось... Всё хуже и хуже. Научники обещали, что есть способ исправить. С местными они тёрли по этой теме. Мол, дай время, всё решим. Потерпи, и всё у тебя будет. Вот я и терпел. Одиннадцать лет терпел. Сначала это почти не мешает. Даже интересно немного. Но это только в первые года. А потом, чем дальше, тем хуже. Некоторые умения, как бы, засыпают. Они никуда не пропадают, но перестают откликаться, что ты с ними ни делай. Потом начинаются странные мысли. Неприятные. У человека таких не должно быть. Но они есть, – речь кваза становилась всё невнятнее и невнятнее. – Ну а с тобой что не так? С тобой, парень, точно что-то не так. Ты вообще не похож на человека.

– Я тоже хлебнул этого воздуха, – ответил Трэш.

– Ну это я понял. Только ты, парень, похоже, больше всех его хлебнул. Ты такой урод, что даже мне страшно смотреть. Ты неправильный урод. Таких не бывает. Даже у местных не бывает. Не слышали они никогда о таком. Я спрашивал их о всяком, я знаю.

– Да, я особенный, – сказал на это Трэш и спросил: – Как вы про меня узнали? От местных?

– И от них тоже, – ответил кваз. – Ты слишком большой и поэтому заметный. Первый раз тебя засекли, когда ты на террикон забрался и любовался с высоты на дальние дали. Это слишком высокая точка, за такими у нас стараются присматривать. Вот и попался на камеры. Сильно заинтересовал наших. Интересный экземпляр, научникам сразу понравился. Но подобраться к тебе тяжело. Непонятный ты, непредсказуемый. Да и этот район мы почти не контролируем. Он неудобный, слишком много черноты. Чернота, это я тебе скажу... А, ладно... Сам понимать должен. Мы проследили за мертвяками, которых ты используешь. Они слишком заметные. Не бывает развитых тварей в одежде. А твои ходят в бронежилетах. Интересные броники, такие на складе не выдают. Они не для людей, они для мертвяков. Это что-то новенькое. Никто не делает снаряжение для мертвяков. Только ты. Ну и у нас маленько есть, для себя. Таких, как я, тоже ведь одевать надо. Дикари тоже делают, для своих квазов. Но никто про тебя ничего не смог сказать. Не знают они, кто ты и откуда взялся. Будь ты из этих краёв, они бы знали. Ты ведь заметно себя ведёшь. Выследить вас было легко. Но мы не думали, что ты такой... такой ненормальный. Мы разных тварей валили. Мы таких валили, которые раза в полтора тебя побольше. И почти без потерь... обычно. Мы не поняли, кто ты. Ошиблись в тебе. А за ошибки платить надо. Вот мы и заплатили. Так откуда ты взялся? Мы никогда о таких не слышали. Ты всех наших научников на уши поставил. Местные тоже в непонятках. Они даже не понимают, о чём их вообще спрашивают. Давай, скажи хоть что-нибудь. Умирать интереснее будет.