Алекс Орлов - Граница лавы [litres]

Некоторые были почти идеальными сферами, другие – вытянутыми неправильными телами со сглаженными углами.

Попадались «близнецы» – парные обломки, а иногда целые хороводы из обломков, причем разного состава – от кварцитов до сверхпрочных ультранегро, поглощающих едва ли не все известные спектры.

– Здесь точно пусто? – внезапно поинтересовался второй пилот.

– А что такое? – уточнил «сто тридцатый» и зевнул.

– Радар. Он реагирует на радиальные метки.

– У нас гражданский радар, он не может видеть радиальных меток, – заметил первый пилот, чуть приподнимаясь с кушетки.

– Вы о чем вообще? – уточнил «сто тридцатый».

– Нас нагоняют два судна…

– Да перестань ты! С чего ты взял? – не согласился с коллегой первый пилот.

– Вон. – Второй пилот указал на экран радара. – Вон те сполохи по краям обозначают появление радиальных отметок.

– У нас гражданская версия, чувак! У нас не может быть никаких радиальных… – Тут первый пилот прервал возражения, поскольку теперь метка справа была видна отчетливо. Радар даже определил ее массоизмещение – пять тысяч двести тонн.

– Эй, ты чего замолк? – спросил «сто тридцатый», снова доставая пистолет.

– И слева тоже, – произнес второй пилот, определяя появление второй отметки и того же массоизмещения.

Два неизвестных судна обхватывали пассажирский лайнер с флангов. Но кто это мог быть?

– Может, пограничники? – предположил первый пилот.

– Нет, похоже, это та банда… – возразил напарник.

– Какая банда, вы о чем? – воскликнул «сто тридцатый», снова убирая пистолет, поскольку где-то в глубинах сознания у него промелькнула мысль, что если он не будет размахивать оружием, то в случае чего сойдет за гражданского пассажира.

Наконец оптиматор захватил изображение обоих судов и выложил на оперативную панель.

– Ничего особенного, – заметил первый пилот. – Это специализированные суда, переделанные под военные.

– Но я вижу артиллерийские башни, – почти шепотом возразил его коллега, так что его голос едва не был заглушен шумами аппаратуры.

– Башни могут быть бутафорскими.

– Да, они могут быть бутафорскими! – радостно поддержал это мнение «сто тридцатый».

– Хочешь это проверить?

– Давайте не делать скоропалительных выводов, камрады, – предложил первый пилот и икнул. В штурманском закутке у него была спрятана бутылка, и он решал, стоит ли ее выпить сейчас, пока еще ничего не ясно, или лучше потом, когда все неприятности останутся позади. А если не останутся?

На диспетчерской волне заскрежетали настройки, совмещая начальные фазы акустических эталонов. А потом пошла передача:

– Уважаемые господа, вы находитесь на территории свободной республики «Переработка СР». Настоятельно рекомендуем вам включить тормозящий режим, с тем чтобы, следуя статуту для гражданских судов, принять досмотровую команду нашей таможенной службы.

Пилоты переглянулись, потом посмотрели на «сто тридцатого».

– Что вы на меня так смотрите?! – воскликнул он.

– Мы ждем от тебя указаний. У тебя же вон и голограмма, и пистолет, – пряча усмешку, произнес первый пилот. Однако сам он следовать статуту не хотел, поскольку тогда спрятанная бутылка могла достаться кому-то в качестве трофея.

– Уважаемые господа, в случае, если вы откажетесь выполнять наши законные требования, мы будем вынуждены…

Последовала непонятная пауза, в течение которой первый пилот, его коллега и представитель ИСБ каждый по-своему домыслили предупреждение свободной республики «Переработка СР».

Кто-то видел торопливую работу автоматических пушек, кто-то даже таран со скрежетом металлических обшивок. Первый пилот подумал, что, если прибавить тяги, «Синдерелла» могла бы соскочить с прицельных устройств на полчаса, а потом… Потом стрелять по ним испугаются, потому что судно уже будет находиться за пределами местной навигационной дистанции.

– …В этом случае вы будете остановлены секретным оружием избирательного действия, а все виновные в его применении будут наказаны согласно законам свободной республики «Переработка СР».

Пилоты снова переглянулись. После чего первый покачал головой, а второй почесал подбородок. Как-то слишком странно звучало это предупреждение, будто чья-то глупая шутка.

– Предлагаю рвануть, – вздохнул первый пилот.

– Нам не хватит мощности – ты же пропил деньги на ремонт движков.

– Ты пропил деньги на ремонт движков? – с долей испуга в голосе спросил «сто тридцатый».

– Да, мы будем вяло разгоняться, но они не успеют ничего предпринять. Пока будут обсасывать решение – стрелять или не стрелять, пока будут спорить о гуманности, пока…

– Они могут просто шмальнуть, а думать потом, – возразил второй пилот.

– Но я не хочу в плен к каким-то фанатикам! Давай выжимай из своей помойки все резервы! – потребовал «сто тридцатый».

Первый пилот радостно кивнул и начал выставлять все регуляторы на максимальный расход топлива, однако, едва судно начало разгоняться, как его одернули с такой силой, что оба пилота и «сто тридцатый» перелетели через панель управления и ударились о жесткую матрицу операционных мониторов, на которые выносилась вся красота космической природы.

Это было похоже на то, будто судно врезалось в препятствие – не настолько крупное, чтобы развалиться, но достаточно существенное, чтобы принести пассажирам «Синдереллы» заметные неудобства.

Однако первыми пострадали пилоты и «сто тридцатый», который поднялся с пола кабины, держась за правый глаз. За ним, стеная и ойкая, встали на ноги оба судоводителя.

– Внимание, республика-переработка, мы готовы к сотрудничеству! – передал первый пилот, отвечая на ультиматум.

– Вот урод! – послышалось в ответ.

– Что, простите?

– Это я не вам. Короче, давайте сбрасывайте скорость до положенного, мы швартуемся с левого бока… А, нет, тут подсказывают – с правого… Ой, как больно…

После такого предупреждения всякие мысли о бегстве отпали сами собой – даже у «сто тридцатого», который уже решил сдаться, выдав себя за обслуживающий персонал.

«Синдерелла» послушно выпустила гравитационные закрылки и стала заметно притормаживать. Это заметили и пассажиры, однако, вопреки обычаям, выскакивать в коридоры и обрывать линию связи с обслуживанием никто не стал – все приходили в себя после «удара».

Брейн дремал на койке, и ему повезло, что она располагалась у передней стенки. Он всего лишь влип в стенку всем телом, но так, что заныли ребра и все когда-то сшитые кости.

Потом заскрипели силовые конструкции немолодого судна, из чего он сделал вывод, что «Синдерелла» оказалась в безвыходной ситуации.

Разумеется, произошедшее Брейн воспринял как покушение на его личность и первым выскочил в коридор, пряча за поясом пистолет. Однако ему не удалось обнаружить даже аварийной команды, которая обычно в первую очередь обходила каюты, чтобы оценить ущерб, полученный драгоценными пассажирами.