Михаил Тихонов - Легион уходит в бой [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Начиналась гонка. Никто не сомневался – аграфы пошлют погоню. Но оставаться здесь, однозначно равносильно смерти. Еще нужно было пробить блокаду, дойти до безопасных секторов космоса.

А есть ли они? Все будет потом. Люди уставшие, но не сломленные верили в своего адмирала. Верили, что будут жить. Флот уходил…

Я стоял около реаниматора. Просто стоял и смотрел сквозь прозрачную крышку на человека, лежащего в нем. Андрей. Он так до сих пор удерживался медиками в искусственном сне.

При первом обследовании, когда его только нашли на этой станции и доставили в медблок крейсера, выяснилось – повреждена нейросеть, что вызвало поражение мозга и расстройство психики.

Вот как так? Жил человек, сложно жил, если честно, но всегда отличался устойчивой психикой и здравым рассудком. А тут повреждение нейросети, и все. Врачи разводят руками. Личность, говорят, вряд ли восстановится.

Поврежденную нейросеть извлечь у них тоже не получилось, нужно оборудование, специальное для таких случаев, а на корабле его, естественно, не было. Все-таки, на корабле медсекция заточена на экстренную помощь раненым, и соответственное оборудование. Не исследовательский медицинский центр.

Думаю, его стоит показать Лангу, у того опыта больше чем у штатных медиков крейсера, может что сможет предложить.

И все же непонятно, как Змей вообще здесь оказался. Но это не особо важно, главное его сейчас вытащить из безумного состояния, а потом сам расскажет, даст бог. Я стоял и смотрел, не в силах, чем-либо помочь.

Мысли были самые разные.

Начиная от того, что Змей это ниточка к дому, хотя в принципе примерное направление поисков уже определилось, та самая транзитная база, где захваченный работорговец забирал людей. Но в данный момент заняться плотно поисками пути на Землю не получится. Сначала нужно помочь легионерам, оставшимся на обломке, а уже потом пытаться выработать долгосрочную стратегию выживания.

Заканчивая тем, что возможно вовсе и не Андрей в реаниматоре, а вокруг вообще игра воображения, и сейчас я сам лежу в какой-нибудь больнице без осознания. Или в коме? А может и вовсе это предсмертная агония?

Черт, нужно прекращать, а то и правда, с ума сойду. Даже если мир выдуман, боль я чувствую тут реально, а значит и умереть можно тоже реально. Такого исхода хотелось бы избежать.

От накатывающей меланхолии меня отвлек вызов коммуникатора. Интересно, почему не по нейросети? В пределах корабля и станции связь была восстановлена в полном объеме. Не было только выхода в общую галактическую сеть, но это понятно.

Кое-как удалось связаться с несколькими абонентами в других системах и то хлеб.

Я поднял планшет, выполняющий функцию коммуникатора, и посмотрел на адресата. Ларс, в принципе, больше некому было, если только Лейла, но она сейчас занята проверкой общего состояния станции и руководит работами по восстановлению поврежденных систем, у нее была изучена специальность инженерной направленности, все же командование истребительным крылом заставляет знать множество именно технических данных.

Ни я, ни Ларс этим похвастать не могли. Потому приведение нашего будущего дома в порядок, мы полностью доверили моей любимой. При воспоминании о жене на лице появилась мечтательная улыбка.

Эх… Сейчас бы плюнуть на все проблемы, схватить ее в охапку и уехать на какой-нибудь курорт. Должны же быть в галактике курорты?

Что-то отвлекся я. Еще раз кинул взгляд на реаниматор, с лежащим в нем Змеем, и кликнул на значок приема вызова.

– Привет. Что-то срочное? – я первым спросил.

– Да, весьма, можешь подойти в узел связи. Я связался с нашими, теми, кто остался на разрушенной базе. У них проблемы. Но, думаю, тебе стоит самому услышать все из первых уст. – голос Ларса показался мне каким-то пришибленным. – Я пока отключился, чтобы не смог засечь сигнал никто.

– Хорошо, сейчас подойду. – Я сбросил вызов.

Снова посмотрел на Андрея и развернувшись пошел на выход, вызывая по нейросети себе гравиплаформу. До пункта связи было далековато, а судя по голосу, да и по виду рурха, дело серьезное.

Дуглас сидел на пункте гиперсвязи и думал. Почему Ларс сам не смог ничего решить, а сказал, что нужно разговаривать с Виком. Вроде, когда отправляли разведку, старшим, как раз был герцог.

Дуг знал сержанта-инструктора, как властного и решительного разумного, а тут ничего не мог сказать по текущим делам. Видимо, что-то произошло. Вся чуйка особиста говорила – не только у них возникли непредвиденные сложности, но и на крейсере.

В сердце начало подниматься беспокойство за сестру. Зря отпустил. Но у них с Виком обоюдная любовь, это было видно. Вряд ли тот причинит Лейле вред.

Странное поведение рурха, заставляло напрягаться и вновь и вновь анализировать сумбурную беседу с ним. Но так и не найдя логичного объяснения поведению герцога, перенесся в воспоминания о недавних событиях, следы которых до сих пор были на его теле.

Система G23

Около двух недель назад

Высадка десанта на линкор и крейсер поначалу шла спокойно. Видимо управляющие контуры были повреждены, поэтому система ПКО не была задействована. Боты, не встречая противодействия, зашли в выбитые взрывом створки полетных палуб.

Схемы кораблей у легионеров были, поэтому выбор места проникновения был выбран не случайно. С полетных палуб легко можно было добраться до важнейших узлов, как у крейсера, так и у линкора.

Захватом линкора руководил Дуг, его отряд был больше по численности. На крейсер же высаживался Дик со своим сильно поредевшим подразделением.

Внутренний вид линкора угнетал. Даже при первичном осмотре было понятно – этот корабль не восстановить. Разбив отряд на группы, Дуг поставив задачи, отправил людей на разведку и осмотр помещений, сам же оставив около десятка бойцов, направился в сторону реактора.

Цель абордажа и была в принципе в захвате рабочих реакторов, дефицит энергии был на обломке базы очень сильным. Поэтому при составлении плана захвата упор был сделан на о, чтобы постараться не вступать в боестолкновения, а блокировать экипаж, если таковой будет, и демонтировать энергоносители.

По первым докладам, поступившим от, разошедшихся по линкору, бойцов, ситуация начинала становиться непонятной. Сопротивления не было, это-то и вызывало недоумение.

Выжившие должны были быть, а зная, что на корабль проникли посторонние, военные обязаны были предпринять все, для того чтобы вернуть контроль, но этого не происходило. За два часа прошедших с высадки, никого живого так и не было обнаружено. К рубке и месту дислоцирования десантного батальона, на всех линкорах обязательно была десантная секция численностью до семисот человек, еще не прошли, но в осмотренных помещениях не было даже тел. Все страньше и страньше.