Александр Гулевич - Легионер Тур_3

Впереди меня ждала битва конструируемых матриц в мире свободных воль, битва или даже битвы идеологий, культуры и науки с экономикой, медицины и спорта в конце концов, а это совсем не одно и тоже что горячая война, она как раз проще всего. Когда говорят пушки, то это значит, что ты все эти битвы уже проиграл. Горячая фаза войны лишь последний этап большого сражения за выживание тебя самого и твоего народа.

Всё стало вдруг очень сложно, если мне раньше казалось главным физически уничтожить оккупанта, то по прошествии многих лет, я на мир и войну стал смотреть совсем иначе чем прежде. Моя главная борьба как‑то незаметно переместилась на уровень миллионов и даже миллиардов свободных воль, за их чувства, чаяния, надежды и мечты. Справлюсь ли я с этим…. Честно, не знаю, слишком всё сложно и противоречиво, но я сделаю всё что в моих силах и даже больше чтобы одержать победу в этой борьбе, хотя на этом поле боя нет и быть не может окончательной победы или поражения, она нескончаемо продолжается с того самого момента как появилось человечество. Сегодняшняя победа через некоторое время может обернуться стратегическим поражением и наоборот, твоё страшное поражение сегодня, может при определённых конструируемых событий обернуться против победившего тебя на поле боя противника.

Всё сложно, всё невыносимо зыбко и неоднозначно в этом непредсказуемом мире, сегодняшний враг, в будущем может стать твоим верным союзником и наоборот. Всё может быть и ничего исключать нельзя, как говориться, дьявол кроется в деталях и тот, кто это заметил без всяких сомнений был гением. Вся наша жизнь и бытие состоит из этих самых проклятых деталей способных в один миг перевернуть всю твою жизнь, вывернуть её наизнанку и выбросить на помойку как никому ненужную вещь.

Всё вдруг стало таким сложным и как такое могло со мной произойти я даже и сам не заметил, как мой чёрно‑белый взгляд на жизнь вдруг запестрел множеством красок, бесчисленных оттенков и полутонов. Это не мир, окружающий меня изменился, он как был таким, таковым и остался, изменился я сам, изменилось моё восприятие. Нравиться мне это или нет, но я стал совершенно другим, но всё же что‑то от меня прежнего осталось и этим я стал дорожить как нечто необычайно ценным и отчего никогда не откажусь чего бы мне это не стоило. Сознательный отказ от того что ещё осталось от меня прежнего скорей всего сделало бы из меня бездушного монстра, а я этого не хотел категорически. Власть штука страшная, а бездушный монстр во власти страшней в разы….

— Всё Нестор мы прилетели. — Как‑то уж больно приглушённо проговорил штаб‑майор, не отрывая от меня своего пронзительного взгляда, в котором читался глубокий ум и искреннее сочувствие.

Покинув борт глайдера я проводил Леонида Рашпиля до его спортивного кара и попрощавшись с ним, направился в особняк, где меня ждала любящая женщина и на душе вдруг от этой простой, в сущности, мысли на душе моей потеплело и я ускорил шаг желая окунуться в её горячие объятия. Да, я изменился, но многое осталось прежним и это наполняло мою буйно помешанную душу огромным счастьем, с которым я хотел, как можно скорее поделиться с любимым человеком….

Заседание, длившееся почти четыре часа, подошло к концу, и представители старой и влиятельной аристократии потянулись на выход. Барон Альбрехт встречу организовал на самом высшем уровне, с почётным караулом, музыкой и богатым застольем. Антураж был создан соответствующий моменту, вот только если вдуматься, всё это было напрасно, местная родовитая аристократия меня как своего правителя признавать не желала. Прямо об этом не сказал ни один делегат, но намёков было отпущено более чем достаточно чтобы сделать однозначный вывод.

Требований они выдвинули много, и большая часть из них касалось закрепления своего наследственного статуса, а также неприкосновенности частной собственности на всё движимое и недвижимое имущество, а также интеллектуальную собственность. Вопрос о престолонаследии не поднимался вообще, по всей вероятности, они не считали нужным обсуждать этот вопрос со мной, считая мою фигуру лишь временным персонажем которую они собирались в ближайшем будущем скинуть. Как‑либо по‑иному трактовать уклонение от обсуждения этой темы я не мог, да и барон Альбрехт был со мной в этом полностью согласен. Он от злости поскрипывал зубами, но ничего с этим поделать не мог, хотя очень хотел всех этих герцогов с графиями поставить на место, используя для этого военную силу, но в данном случае это было крайне невыгодно, тут надо было искать какой‑то иной путь решения проблемы…. Или самому создать веский повод для того чтобы эту силу применить.

Все эти представители старой аристократии королевства Лейрин с большой бы охотой прямо в зале приёмов мне пустили кровь, это хорошо было видно по глазам многих особенно молодых и не умудрённых опытом аристократов. Единственное что их сдерживало так это та вооружённая сила, которая стояла за моей спиной. Никто из них не мог похвастаться подобной армией, разве что если они объединятся, то смогут, наверное, выйти вровень, но на военно‑технический паритет навряд ли потянут. Это касалось в первую очередь ВКС и тяжёлой роботизированной техники. Любая попытка с их стороны скинуть меня вооружённым путём непременно обернётся для них катастрофой, а раз так то вероятнее всего они составят комплот или заговор кому как нравится с целью моей ликвидации или оголтелой дискредитации.

— Что делать будем командир быть может всех арестуем и национализируем всё имущество? — Шипя от душившей неприязни к породистым аристократам задал мне вопрос Ржавый совсем тихим голосом.

— Ещё не время. — Также тихо ответил я ему, обдумывая превентивные меры против будущих заговорщиков, которых следовало нейтрализовать, вот только для этого любые методы не годились, тут надо придумать нечто изящное….

— Эти хитрованы подлые откладывать ничего не будут. — Пропыхтел Ржавый и я с ним был полностью согласен, времени на раскачку у нас нет. Скорей всего заговор состоится в ближайшие часы и ему необходимо что‑то противопоставить.

— Ладно, я подумаю, что тут можно сделать, а пока расходимся. Работы у нас всех выше крыши и терять даже минуту как‑то не хочется. — Выдохнул я и решительно направился на выход из зала, а за мною следом пошли Ржавый и барон Альбрехт, пребывающий в крайне взвинченном состоянии. В широком коридоре расставшись с ними, я вышел на улицу и погрузившись в глайдер, полетел в свой особняк.

— Как прошло командир? — Осторожно поинтересовался начальник моей личной охраны, внимательно всматриваясь в мою хмурую физиономию.