Александр Гулевич - Легионер Тур_3

— Верно, отсвечивать нам совершенно не стоит, слишком велик риск нарваться на крупные неприятности. — Согласился я с Рашпилем, он верно уловил проблему и рассуждал в правильном направлении, не время нам о себе в полный голос давать о себе знать, да и придёт ли оно вообще большой вопрос. По мне так пусть уж оставаться в тени и крутить свои делишки, слава‑то нас не интересует ни каким боком, нам важен результат, а не дешёвые понты на публику.

— Это всё?

— Да командир.

— Хорошо если у вас больше нечего мне сказать, я вас не задерживаю, хотя нет Енот, подготовь мой глайдер к отлёту вместе с сопровождением, я вылетаю во дворец. Надо посмотреть, как там идут восстановительные работы. — Распорядился я и поднявшись, лично проводил их обоих до двери, после чего переоделся в армейский комбинезон и покинув свой рабочий кабинет, направился на взлётно‑посадочную площадку и погрузившись в глайдер полетел в сторону дворца. Летел я не просто для того чтобы проинспектировать восстановление королевского дворца, он сам меня волновал мало, мне и отдельном хорошо охраняемом особняке неплохо жилось на свежем воздухе. Я летел туда для того чтобы посетить тюремный бокс и встретится с полковником Коллинзом. Были у меня на него свои виды, такой профессиональный диверсант как он мог бы быть мне очень полезен, ну а если откажется сотрудничать, так тому и быть…. Домой он уже никогда не вернётся и как говориться, все концы в воду. Хотя он далеко не дурак, согласится никуда не денется, тем более ничего запредельного я от него требовать не собирался.

Прилетев на место я для вида обошёл всю строительную площадку постоянно выслуживая различные объяснения начальника объекта о проделанной работе и то что будет сделано в ближайшее время. Я его внимательно слушал, иногда задавая вопросы по существу, на что и получал вполне обстоятельные ответы. Часа два я с ним по стройке бродил и в конце концов выпроводил его восвояси и вместе с сопровождающей меня охраной спустился в тайную подземную тюрьму, где встретил всё того же начальника дежурной смены капитана внутренней службы Каверия Шмидта.

— Приветствую капитан. — Пожимая ему руку, поприветствовал я его и тут же поинтересовался:

— Как ваши дела?

— Отлично Сир. Обеспечение специзолятора налажено даже лучше, чем было при покойном короле, продовольственные пайки выдаются вовремя и даже положенный оклад выплачивается своевременно и без задержек. Жизнь потихоньку налаживается и входит в мирное русло, так что грех жаловаться. — Отрапортовал он, опытным взглядом уловив моё хорошее настроение, видимо прицеливаясь по возможности мне понравиться и в результате получить должностное повышение, чему я совершенно не возражал, такие матёрые волки как он мне были нужны, так что долго в капитанском звании от точно не засидится….

— Я рад за вас капитан, но думаю скоро и майором станете. — Не став скрывать свои виды на него, проговорил я, чем вызвал в ответ приятную улыбку.

— Спасибо Сир.

— Не за что, вы этого достойны, как никто другой, а сейчас я бы вас попросил привести из камеры в допросный кабинет того самого бомжа для приватного разговора.

— Будет исполнено Сир! — Отчеканил он и лихо развернувшись, поспешил выполнить полученный приказ. Проводив его взглядом я с удовлетворением выдохнул и пройдя в допросную, присел за стол и достав из сейфа папку с личным делом так называемого бомжа и перелистал её. С того самого дня, когда я брал эту папку в руки в ней ничего ни добавилось, ни убавилось. Папка прямо‑таки блистала своей лаконичностью, в ней кроме голографических фотографий со всех ракурсов и характеристик тела с постановлением об аресте ничего не было.

Минут через пять в дверь постучали и услышав моё разрешение, в кабинет зашёл капитан с двумя дюжими конвоирами, сопровождавшими так называемого бомжа со скованными за спиной руками и усадив в кресло, удалились. Он сидел спокойно и не дёргался, да в сущности с чего бы это ему нервничать? Против него ничего не было и даже если бы что‑то и было, ему и предъявить в официальном порядке нечего, власть рухнула и сам институт монархии под большим вопросом. Вот он и ведёт совершенно спокойно, но это ненадолго…. Поднявшись, я подошёл к нему и сняв браслеты, вернулся в кресло и внимательно рассмотрев профессионального диверсанта растирающего кисти рук и глубоко вздохнул, заговорил:

— Я вижу вы прекрасно живёте в тюремной камере и в отличии от всех остальных ни на что не жалуетесь.

— А на что мне жаловаться, — с видимым безразличием пожал он плечами, — вполне себе уютная камера, кормят три раза в день и на прогулки выводят. Чистое бельё, сортир под боком и душевая кабина с холодной и горячей водой. Мне о таких райских условиях за время моей бродячей жизни только мечтать приходилось.

— Ну в этом я даже не сомневаюсь, — хохотнул я, — такому опытному диверсанту как вы полковник Коллинз не раз приходилось выполнять поставленные задачи даже в самых смрадных выгребных ямах, в которые нормальные люди ни за какие деньги не полезут.

Диверсант замер на несколько мгновений, напряжённо рассматривая меня и ответил:

— Вы, наверное, меня с кем‑то путаете, я никогда в армии не служил и уж тем более не был каким‑то там диверсантом.

— Оставьте Коллинз, — махнул я рукой, — вы действующий заместитель генерал‑лейтенанта Тареши, начальника одного из отделов Управления специальных операций Священного Союза. Были посланы в королевство Лейрин для ликвидации монарха Реднара VII. Отрицать бессмысленно, у меня есть на вас полное досье с послужным списком из Кадрового управления Генерального штаба Союза. Поздравляю, операция прошла успешно, за исключением того, что вы обратно вернуться в Союз так и не смогли. Интересно и как же вас такого матёрого волчару какие‑то местные олухи подловили на орбитальной станции?

— Кто вы такой? — Задал он мне вопрос, окончательно сообразив, что отпираться действительно бесполезно, вальяжно сидящий напротив него человек знал всё….

— Я тот самый человек кого вы должны знать под именем Джокер….

— Значит вы тот самый неуловимый Командующий ферсианским подпольем…. ‑Выдохнул он, внимательно рассматривая моё лицо и вдруг заговорил вновь:

— Странно, но мне почему‑то кажется ваше лицо очень знакомым, вот только всё никак не могу вспомнить где мы с вами могли пересекаться.

— Что никак не вспомните? — C лёгкой подначкой поинтересовался я у него, всматриваясь в его напряжённые глаза, в которых наконец появилась некая тревожность.

— Нет, не могу вспомнить, но лицо ваше мне определённо знакомо, но откуда не могу вспомнить. — С разочарованием проворчал Коллинз, в глубине души матеря себя за неожиданно напавшую на него беспамятность.