Макс Глебов - Запрет на вмешательство [СИ litres]

– Товарищ младший лейтенант, обращайтесь ко мне по уставу, пожалуйста, – гневно ответила девушка.

– Как скажете, – улыбнулся я. – Товарищ старший сержант, соблаговолите выполнить полученный приказ.

– Есть! – все еще кипя внутри, произнесла Елена и направилась к броневику.

Майор Шлиман нервничал. По его расчетам высланные вперед мотоциклисты уже должны были обнаружить русскую колонну. Похоже, это была последняя относительно крупная часть противника южнее реки Ятрань, сохранившая танки и другую технику, и все еще являющаяся организованной боевой единицей. И именно в составе этой части двигался сейчас на юг вновь проявивший себя стрелок.

Доклад о недопустимо высоких потерях при воздушном ударе по русским, пытавшимся силами до двух батальонов прорваться на юг от села Емиловка, дополнил собранную по кусочкам мозаику в голове Шлимана. Теперь он точно знал, где находится его противник, и какой маршрут он избрал для прорыва.

Поля, холмы, перелески, дороги… У русских еще много техники, и через лес они не пройдут, а дорог в этих местах не так уж и много, и, казалось бы, все они уже перекрыты, но…

– Установите связь с координатором от люфтваффе, – приказал Шлиман радисту.

– Яволь, – немедленно ответил обер-ефрейтор и через минуту доложил, что командный пункт люфтваффе на связи.

– Гауптман, мне нужен «летающий глаз» над районом севернее Первомайска, – не терпящим возражений тоном произнес майор.

– Герр майор, – вежливо ответил офицер люфтваффе, – мы уже потеряли один «Фокке-Вульф» к юго-востоку от Умани. Герр генерал был крайне недоволен, а с учетом последних потерь… Я сделаю все возможное, герр майор, но вы должны понимать, все полеты разведчиков мы теперь должны согласовывать со штабом в Виннице.

– Делайте что хотите, гауптман, но если из-за вас я упущу свою цель, отношения между люфтваффе и Абвером сильно осложнятся. Начнется расследование, поиск виновных… Не мне вам объяснять, что в таких ситуациях очень легко стать крайним, что может весьма негативно сказаться на дальнейшей карьере.

– Я сделаю все возможное, – все так же вежливо, но с некоторым напряжением в голосе повторил офицер люфтваффе, – но потребуется какое-то время.

– Поторопитесь, гауптман. Это не только в моих, но и в ваших интересах, – не скрывая досады, произнес Шлиман и вернул трубку радисту.

Майор чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Его батальон двигался в северо-западном направлении наперерез русской колонне, и их встреча уже должна была состояться, но никаких докладов от разведки пока не поступало. Не заметить такую массу войск дозоры не могли. Существовал небольшой шанс, что русские решили переждать день где-нибудь в лесу и ночью продолжить прорыв, но Шлиман в такой вариант не верил. Противник наглядно продемонстрировал, что способен на неожиданные сильные и, главное, осмысленные удары, а значит, кто бы ни командовал русской колонной, он понимает, что медлить нельзя, ведь с каждым часом концентрация немецких войск в районе южнее Первомайска возрастает все сильнее.

Если русские идут дальше, но на юге их нет, значит, они изменили маршрут – других вариантов просто не остается. Но в каком направлении? Восток? Вряд ли. Там танки «Лейбштандарта», да и пехоты туда подтянулось уже немало, и окруженные об этом наверняка знают, раз изначально выбрали южное направление для прорыва. Север? Это глупо – они оттуда только что пришли, и ловить им там совершенно нечего. Запад исключен, как, впрочем, и юго-запад, – там просто нет русских войск, сколько ни прорывайся. Остается юго-восток. Пусть к своим для русской колонны в этом случае удлиняется, но зато там ниже плотность войск вермахта. Пришлет люфтваффе «летающий глаз», или нет, а действовать надо прямо сейчас.

– Герр майор, – обратился Шлиман к командиру подчиненного ему батальона, доставая карту, – наша цель изменила направление движения. Сейчас они где-то здесь, и наша задача – их перехватить. Разворачивайте батальон. Мы не должны позволить русским уйти.

– Герр майор, сообщение из штаба одиннадцатой танковой дивизии, – доложил радист, – их тыловая артиллерийская позиция у села Бандурка атакована русскими танками. Два орудия уничтожены, артиллеристы были вынуждены отойти, понеся потери. Лейтенант, командовавший полубатареей, ранен. Он докладывает, что перед танковой атакой их позицию обстреляли с большой дистанции зенитные пушки русских.

– Это он! – вскочил Шлиман, – когда произошло нападение?

– Точное время не указано, герр майор.

– Значит, совсем недавно, – заключил Шлиман и вновь склонился над картой, – Бандурка… Не так далеко, можем успеть. Русские вряд ли в состоянии двигаться слишком быстро. Выступаем, герр майор. Поторопите своих людей.

Мы двигались метрах в трехстах впереди основных сил колонны. Несколько раз я был вынужден останавливать взвод и тратить две-три минуты на то, чтобы «послушать», что происходит вокруг. К моему удивлению, этот ритуал пронял даже Музыченко, и как только мы останавливались, идущие за нами машины генерала тоже прекращали движение и глушили двигатели. Мне даже стало как-то неловко разыгрывать эти спектакли и дурачить собственных товарищей. Но результат превыше всего, и я успокаивал себя тем, что делаю это в том числе и для спасения их жизней.

Настырный немецкий майор с завидной резвостью гнал свой батальон нам наперерез. Сшибаться с таким противником лоб в лоб в мои планы не входило категорически, и я отдал приказ повернуть на юго-восток. Теперь мы с немцами расходились на приличном расстоянии, и если бы они продолжили двигаться в прежнем направлении, вскоре дистанция между нами начала бы увеличиваться.

Однако немец еще раз подтвердил, что анализировать ситуацию он умеет. Узнать о нашем повороте он не мог никак, но буквально минут через тридцать после изменения нами маршрута, его батальон остановился. Мы тоже были вынуждены прекратить движение – впереди находилась позиция полубатареи немецких стопятимиллиметровых гаубиц, и обойти ее не представлялось возможным. Мы довольно удачно проскользнули в неприкрытый стык между частями одиннадцатой танковой дивизии вермахта и все еще дезорганизованной сборной солянкой тыловых подразделений противника, находившихся южнее, но эта позиция блокировала единственную дорогу, по которой мы могли прорваться дальше на юго-восток.

Пришлось разворачиваться в боевой порядок и выкатывать на прямую наводку зенитку. Немцы заметили нас только после того, как я открыл огонь. Я не знал, какое оружие есть в запасе у взвода прикрытия немецких гаубиц, и попросил Музыченко одновременно с моей стрельбой атаковать позицию противника танками. Очень уж мне не хотелось испытывать судьбу, если противник откроет огонь по моей весьма уязвимой пушке из какого-нибудь немецкого аналога ДШК или просто успеет несколько раз выстрелить по ней из гаубиц.