Аcта Зангаста - Записки I-тетрамино [CИ]

Зона работы луча в виде уходящей в небо оранжевой трубы находилась неподалеку от ангара. Я не совсем понимал физику процесса, знал только, что в отмеченной оранжевым зоне фактически отсутствует гравитация, позволяя кораблям взлетать и садиться на планету без лишних затрат энергии.

Подобный антигравитационный элемент был вмонтирован и в пол ангара. Я активировал его, щелкнув тумблером, и опасливо охнул, когда истребитель легко и плавно поднялся над полом, дрожа и покачиваясь, словно на воздушной подушке.

Работающая со мной команда ремонтных дроидов, больше всего похожих на станки на ножках, собралась у ворот и весело махала мне манипуляторами, шуруповертами и фрезами. Я помахал им в ответ — несколько минут назад я перевел на их аккаунт все оставшиеся у меня местные деньги, чем привел сообщество киберов в неописуемый восторг.

Больше причин оттягивать неизбежное не было. Поборов дрожь, я сжал джойстики и плавно потянул вверх. Истребитель послушно взлетел на пару десятков метров. У меня даже потемнело в глазах от перегрузки.

Открывшаяся передо мной картина захватывала дух. Арендованный мной ангар находился на отшибе, на самом краю подступающей к городу пустыни. К сияющему, как новогодняя елка, космопорту от меня тянулась тоненькая, видимая только в дополненной реальности струна антигравитационной дороги. Я двинулся по направлению к ней, неловко подруливая джойстиками.

Подо мной проплыло окруженное высохшими скелетами деревьев раскрытое чрево ангара. Страха высоты не было — я привык смотреть на землю с высоты птичьего полета через камеры дронов, при помощи которых проводил предварительную разметку участков под строительство.

Стоило мне достигнуть центра дороги, как джойстики синхронно дернулись, обвиснув в руках.

— Вы достигли транспортного луча, — оповестила меня диспетчерская, — активирую автопилот.

Истребитель бодро заскользил вдоль луча, влившись через несколько минут в очередь разномастных кораблей, спешащих, как и я, к космическому подъемнику. Поскольку делать было особенно нечего, я разглядывал соседей — побитых жизнью и ржавчиной космических извозчиков, стараясь определить, какие корабли принадлежат людям, а какие ксеносам.

Достигнув луча, мы по очереди вознеслись в небо, словно на невидимом лифте. Ускорение при этом было крохотным, что не могло меня не радовать. Дело в том, что после загрузки боекомплекта, сиречь подвешивания торпеды, мой истребитель стал походить на транспортную систему "Энергия — Буран" или на спаривающихся паучков. Кому что ближе.

И проблема была не в эстетике — хлипкая сцепка, при помощи которой торпеда подвешивалась к истребителю, не была рассчитана на такой вес, и вся надежда была только на хорошо знакомый мне паттерн инженерного мышления — никто и никогда не пишет на узле реальной предельной нагрузки. Инженеры любят подостлать себе соломки, оставляя запас прочности.

Или нет? Ведь узел, покинув руки инженера, попадает к менеджерам. А они способны "творчески пересмотреть в сторону увеличения" характеристики узла, просто чтоб выгоднее его продать. И их оптимизация способна перекрыть любой прочностной резерв.

Но, слава богу, обошлось без эксцессов. В том числе и потому, что создатели орбитального лифта очень умело манипулировали тягой, видимо, понимая, какие развалюхи им порой приходится поднимать со дна колодца.

Я даже немного заскучал, наблюдая, как медленно закругляется горизонт, делая планету похожей на покрытую легкой пенкой облаков чашку с кофе. От размышлений меня оторвал диспетчер транспортной системы, оповестивший, что подъём завершен и что мне нужно покинуть зону действия луча.

Посмотрев на табло, я понял, что лифт поднял меня до высоты в двадцать пять тысяч километров, что было довольно логично — даже в случае, если у меня откажут двигатели, я не упаду на планету, а застряну на эллиптической орбите с перигеем километров в шестьсот.

Прямо надо мной сияла яркая звезда находящейся на геостационарной орбите пересадочной орбитальной станции. Присмотревшись, можно было заметить окружающую её мошкару космических кораблей, слишком крупных для посадки на планету.

До края Ледяного кольца, которое сейчас сверкало миллионом светлячков в верхнем кокпите, оставалось еще около тридцати тысяч километров по прямой. Впрочем, к кольцу я лететь не собирался. По крайней мере, сразу. Первым пунктом моего списка обязательных к посещению достопримечательностей являлся автоматический форт охраны Ледяного кольца. Как и орбитальная станция, он висел на геостационарной орбите, только с другой стороны планеты.

Повесили его там после нескольких успешных краж льда, совершенных из слепой зоны — с недоступной для наблюдения со станции части кольца. Стоимость похищенного льда, естественно, была крохотной. Много меньше, чем расходы на содержание форта. Но руководящие Корпорацией мультимиллиардеры, если в чем и проявляли поразительное единодушие, так в мерах по защите своей священной собственности от краж. Именно поэтому мультимиллиардерами и являются.

Дождавшись момента, когда огонек форта показался из-за тоненькой полупрозрачной полоски атмосферы, я повернул рычаг, переключая истребитель на автономную систему управления и полностью отключая все системы удаленного контроля, встроенные в обязательный автопилот. С этого момента я был предоставлен самому себе.

Взявшись за джойстики, я вздохнул и плавно направил истребитель вперед. Корабль дрогнул, заскрипел металлом, но исправно начал разгоняться. По крайней мере, так уверяли меня скачущие на навигаторе цифры и небольшое ускорение, вжимавшее меня в кресло.

Осталось только разобраться с навигацией. Создатели космических симуляторов убеждают публику, что управлять истребителем просто. Можно просто сесть, прослушать вводную инфу и сразу лететь на первую миссию, слушая подсказки искусственного интеллекта, говорят они.

Определенная логика в их словах прослеживалась — летать на самолёте сложнее. Нужно чувствовать машину, воздух, иметь представление об аэродинамике и навыки ориентации в пространстве. При этом любая ошибка будет для тебя смертельной. Вошел в штопор, не умея выводить из него машину, — разбился насмерть. Не заметил ночью гору — разбился насмерть. Перестал понимать, где земля, а где небо в облачности, — разбился насмерть.

Разбился насмерть — разбился насмерть.

Но сказанное относится только к полетам на самолете, когда земная твердь находится в считанных секундах. Космос велик и безбрежен. В космосе, чтоб разбиться обо что-то, нужно лететь часами, днями, месяцами.

Еще космос пуст. В смысле, в нём вакуум. Никакой тебе возни с турбулентностью, нисходящими потоками, облаками и воздушными ямами. Лети в любом из шести направлений в своё удовольствие.