Олег Белоус - Под лучами красного карлика [СИ]

«Бах!» — расцвел в паре десятков метров огненный разрыв. Ударная волна ударило в забрало шлема. «Фью, Фью» тонко пропели рядом осколки. От мощного удара в грудь Иван отлетел на противоположную сторону окопа, автомат упал рядом. Защита костюма смягчила удар, но и этого хватило чтобы мгновенно ошеломить. Машера подскочит к товарищу, на миг откинул забрало шлема. Осмотрел друга. Вроде броня не пробита.

— Жив? Не ранен? — проорал Алексей, перекрикивая безумный грохот боя.

— Да, — сумел выдавить из себя Иван, губы его дрожали а под ложечкой противно ныло.

Случайный осколок не мог повредить землянину. Грудь и живот надежно защищал от холодного и огнестрельного оружия усиленный вставкой бронепластин костюм десантника. В нем не страшен выстрел даже с близкого расстояния, впрочем, до определенного силы удара.

— Терпи казак. Атаманом будешь! — подбодрил Машера и излишне задорно подмигнул, только предательская струйка пота тайком проползла по его лицу, — Не так страшен черт, как его малюют! Всего то продержатся до обеда пока наши долетят!

Иван почувствовал что его пробил озноб. Вчера, когда он решил остаться с наемниками он не предполагал что будет так страшно. С трудом справившись с голосом он ответил почти спокойно:

— Да, продержимся.

Прошедшим вечером когда они выходили на связь с доставившим их на планету кораблем, им сообщили последние известия с Ковчега. Флот уже вылетел, держитесь парни, помощь будет, нужно выстоять хотя бы до обеда! Так что основания для оптимизма у землян были.

Машера бросил на товарища внимательный взгляд, затем отвернулся и занял свое место.

«Леха может, а я нет, подумал Иван. Соберись тряпка!» Он до боли сжал челюсти. «Помнишь рассказы о подвигах советских солдат в последнюю великую войну? О трехстах спартанцах? Помнишь, как сам мечтал совершить что-то подобное? Ты что хуже? Ты мерзкий трус? Соберись! Вот твой шанс доказать себе что ты достоин их!» Есть ли что-то важнее для любого чем собственная жизнь? Она дариться родителями и имеет колоссальную ценность. Нельзя ей бросаться, нельзя рисковать ею без причины. Но когда перед настоящим мужчиной встает дилемма сохранить жизнь и предать, пожертвовать честью, верой, долгом, любовью, Родиной, он жертвует жизнью. Если только он мужчина а не слизень в штанах. Так смертью попирается смерть…

Лицо Ивана заалело, ему стало мучительно стыдно за минутную слабость. Он почувствовал дикую злость на самого себя что он такая тряпка, лицо парня заострилось и смертельно побледнело. Захотелось доказать, прежде всего самому себе, что он настоящий офицер и достоин памяти погибшего отца. Есть такая грань в психике, шагнув за которую, человеку перестает страшиться возможной гибели. Пусть временно но, вместе со страхом уходят большинство нормальных людских эмоций. Человек заранее смиряется с возможной гибелью, ради чего-то, что он считает более важным, чем собственное существование. И тогда он способен абсолютно на все.

Страх ушел. Юный космонавт больше не боялся смерти. Он страшился не выполнить долг, не остановив Высших. Лицо Ивана помрачнело, он поднял автомат и пристроился у кромки окопа. Взрывы, вопли врагов и стоны раненных, внезапно слилось в страшную какофонию войны, показавшуюся Ивану неожиданно знакомой. Точно, отстраненно подумал он, древняя композиция из двадцатого века, сначала бьют барабаны, похожие на взрывы, потом вступает волынка. Он с ожесточением прошептал:

— Добавлю свои ноты в эту музыку, единожды, все равно умирать придется!

Оглянувшийся Машера одобрительно кивнул товарищу и показал кулак с поднятым вверх большим пальцем.

Армада неторопливо надвигалась, на броне танков и роботов все чаще расцветали белые блики взрывов. Болванка ударила идущую первой человекоподобную машину в районе груди. Робот рухнул в грязь, из корпуса поверженной машины густо повалил черный дым. Вслед за ним несколько танков, получив свое, остановились охваченный чадным пламенем или взорвались разметав металл и фрагменты тел экипажа по равнине. Огонь вела артиллерия откуда-то издали. Окопы, чтобы их не демаскировать свои позиции, пока безмолвствовали. Не к чему Высшим знать про заготовленные сюрпризы. Только когда армада достигла линии колючей проволоки, дружно расцвела огнями разрывов первая линия Наемников, вторая и третья пока молчали.

Не доехав сто метров до первой линии траншей, боевые машины остановились и принялись с места обстреливать позиции наемников. Экипажи не хотели подъезжать ближе и подставлять под огонь вражеской пехоты уязвимые места. Над передовой линией укреплений ежесекундно взрывались, щедро осыпая все вокруг осколками, шрапнельные снаряды. Очереди автоматического оружия словно метлой мели по линии окопов. Через несколько минут обработки на месте аккуратных траншей и укрытий тщательно замаскированной техники чернели воронки от снарядов, окруженные курганами перепаханной земли. Казалось, что там никто не мог остаться в живых, но нет, ответный огонь продолжался, хоть и значительно ослаб.

Повинуясь невидимому сигналу боевые машины Высших дружно рванулись вперед, ворвались на позиции, давя и вминая в землю уцелевших защитников. Сходу перемахнули первую линию траншей, и пошли дальше, в глубину обороны. Вслед за техникой густая цепь пехоты подобралась к окопам, вперед полетели черные мячики ручных гранат, вслед за ними солдаты Высших с яростным ревом ворвались в траншеи. Обреченные наемники встретили их в мечи. Дрались всем, что попадалось под руку, прикладами, палками, вплоть до лопат, оставшихся после обустройства укреплений. Яростное и упорное сопротивление наемников задавили числом, накидываясь на одного вдвоем, втроем. Черная волна гвардейцев перелилась через первую линии окопов. На дне их навечно застыли в лужах крови убитые. Лишь откуда-то с правого фланга продолжало постреливать упрямое орудие и раздаваться одиночные выстрелы пехоты. Но это не меняло общую картину, первую линию Высшие прорвали.

Иван до хруста стиснул зубы, союзников там добивают, а он тут сидит, и ничего не делает! Позади карателей осталось густо покрытое уныло дымящимися боевыми машинами, ямами и похожими издали на изломанные злым ребенком куклы неподвижными телами бойцов поле.

На то чтобы преодолеть первую линию обороны у карателей ушли считанные минуты.

Взревели двигателями не менее пяти десятков боевые машины Высших. Вминая мокрую траву в лужи и грязь, они поползли по изрытой воронками равнине к второй линии укреплений. Пройдя вперед совсем немного, метров двести, остановились. Высшие не стали изобретать чего-либо нового и повторили принесший им победу удачный тактический прием. В следующую секунду над траншеями и блиндажами второго рубежа обороны расцвели несущие смерть огненные цветки, тут же превращающиеся в столбы серой пыли и дыма. Пехотные цепи подтянулись к линии машин и залегли.