Владимир Ильин - Напряжение на высоте [СИ]

— Княжна Борецкая знает о механизме. Но не знает, как его отключить.

— И она молчала?!

— Вы не спешили защитить ее семью, — недовольно фыркнул император.

Значит, виновным за механизм назначат всех князей, а не того, кто раскрыл карты о деяниях Борецких и надоумил начать войну. Впрочем, узнали бы и сами – и действовали бы в точности так же.

— Демоновы солнцепоклонники, — прорычал Юсупов. — Я был за то, чтобы вырезать их под корень. Вместе с этой безумной бабой! И я был прав!

Но монаршее мнение оказалось категорически против.

— Прошу проявлять вежливость, когда вы говорите о сестре моей матери, — неожиданно строго подал голос цесаревич.

— Приношу извинения, — отмахнулся от него князь без особого почтения, куда больше пытаясь обуздать гнев на Борецких.

Сумасшедшие, пытавшиеся призвать свое божество на землю – дабы в числе первопророков овладеть силой солнца и безудержной энергией ядерного распада. Запрещенные знания выжигались с каждой новой сектой солнцепоклонников – но последователи таились, а для соблазна молодых и амбициозных ученых не нужно было много ресурсов. Подозревать в этом крещеных Борецких сначала было попросту глупо, а потом – поздно.

Не было информации, насколько далеко они продвинулись – но аналитики единодушно признали, что раз нет попыток изменения мироустройства, то им далеко до завершения. Войну поддержали практически все – большей частью поддакивая жадными гиенами малых родов в ожидании своей доли от раздирания на части богатейшего княжества. Но им первым достались токсичные подарки от Борецких – виртуозов водной стихии, каждый из которых был способен лишить питьевой воды целую область, заставляя болеть и умирать от жажды и соленой воды с небес, подменившей привычные дожди. Затем последовали наводнения, цунами и диверсии на водохранилищах…

Словом, когда гиены рыдали о перемирии, а крупные кланы додавливали еретическую мерзость, появились сведения о Механизме. Борецкие отказались от власти над солнцем – но за годы войны смогли придумать, как его призвать во всем величии, наплевав на то, что планета такого не выдержит. Впрочем, Борецких в те дни оставалось не более пары десятков – и огненный саван размером во всю Землю был для них красивым исходом, вычеркивающих из войны победителей, но не оставляя побежденных. Императора тогда смогли убедить стать посредником, что примирил враждующие силы. Все-таки, все очень хотели жить – и Борецкие, и другие великие кланы. И Император – тоже.

— Я смотрю на тебя и даже начинаю верить, что ты не был в курсе всего этого, — проронили в адрес Юсупова фразу.

— Девятнадцать лет назад, — приподнял Юсупов бровь, намекая на давность запуска.

— …Родился исполнитель, который к тебе практически не причастен. Даже живет на землях Шуйских. Только кровь все равно твоя. Решил себе власть забрать? Равным быть надоело? Пророка создал, пряча в его тени истинный замысел?!

Князь Юсупов даже опешил на мгновение над абсурдностью обвинений. Но та извращенная логика, что оплетала чужие мысли, и в самом деле могла существовать. Ведь перед лицом всеобщей смерти способно измениться очень многое – люди будут искать того, кто поведет их к спасению. И если предположить, что все устроено Юсуповыми – то именно они и будут способны все завершить. Для подстраховки, разумеется, спасителем станет Самойлов – тот самый, что Юсуповым враг, живет на земле врагов, но Юсупов кровь от крови. А там всплывет и запись на бумажке… Бред, но человек перед ним был страшен в своем заблуждении.

— Он просто боится, — легкомысленно и вовсе не таясь голосом произнесла его Ксения.

— Не стоит вмешиваться в разговоры старших, — мигом попеняла ей Елизавета.

— Иначе что? — смешинкой отреагировала та.

— Не поможет и прорицание, — зло произнесли ей. — Что там, впереди, а?

И князь – да и император наверняка – решили повременить с гневным окликом. Потому что обоим было одинаково интересно до грядущего.

— О-о, я вижу мир в огне, — легко рассмеялась Ксения. — Залитый жаром и лишенный воздуха. Без подданных, но с золотом, которое нельзя есть.

— Не смей мне угрожать, девчонка, — не выдержал император. — Не забывайся. Ты властна над будущем, но не над прошлым.

В закрытом помещении резко потянуло холодным ветром и Силой, пробрав до ужаса предчувствием близкой беды и неизбежности. Дернули воздух, раскрываясь, артефактные щиты вокруг Юсуповых – прикрывая личный слой защиты.

А в полумраке вечернего зала стали проявляться полупрозрачные силуэты людей – статных, высоких и широкоплечих, с мундирами различных эпох на плечах. Чем старее была эпоха – тем ветшалей одежда и прозрачней облик. Но даже в пятом явившемся на зов Силы Крови легко угадывались лица с портретов, украшавших стены Кремлевского дворца. Пять ушедших императоров Рюриковичей явились на зов потомка – и ощущение силы пятерых виртуозов, готовых призвать стихию во всю мощь, проявилось даже в реальности – расползаясь паутинкой трещин в паркете и стенах трехсотлетнего здания.

С громовым ревом десятка ударивших молний нечто огромное обрушилось на крышу над Александровским залом – с жалостью проскрипели перекрытия, известка и куски расписных частей потолка бессильно обрушились вниз. А наискосок через все шесть окон зала медленно прошел свитый из молний монструозный драконий хвост – шипя обращаемым в пар валящим снегом.

Эти две Силы Крови еще никогда не сталкивались в открытом бою. Но нрав довольно мерзкой твари, прозванной Драконом Юсуповых, был знаком всякой старой семье – равно и то, что электрическая разумная мерзость не угомонится даже после смерти хозяина – а значит и центр Москвы непременно обернется огненным пепелищем.

Но сопутствующие потери мало волновали закутанных в щиты и изготовившихся к смертоубийству одаренных. Казалось, всего мгновение – быть может, взгляд, жест, случайное движение, слово или слишком громкое дыхание способны начать битву, по исходу которых у сторон не останется сомнений и подозрений относительно проигравших – потому что трупам можно простить все.

В миг пикового напряжения, когда любая мелочь могла сорвать все в кровавую бойню, а упертые друг в друга взгляды уже не ведали о компромиссе. В миг, когда все, кто хоть кое-как мог чувствовать движения Силы, и со всех ног бежал из дворца – либо же подтягивал подкрепление к дверям.

Именно этот миг избрала откормленная жирная мышь, чтобы вальяжно пробежаться по прямой из угла в угол зала.

Первым глаз дернулся у императора. С этой скотиной, заведшейся пять лет назад, он был знаком – как и с выводком ее потомков. Не помогало ничего. Какой диверсант принес ее во дворец успешно вызнала разведка. Равно как и то, что на эту мышь, прозванную «Лучинкой», было выписано приглашение – а значит впустил он ее сам. Убить живое существо, приглашенное самолично, он не мог. Равно как не могли это сделать его слуги, на которых распространялось обязательство по обслуживанию гостей, а вовсе не по их убийству. Юридический казус, по счастью, не вышел за стены дворца. Надежда оставалась на котов и законы природы – они не регламентировались приглашениями. Хотя в случае смерти мыши, кота пришлось бы выставить за порог – как полагается возмущенному хозяину, на гостя которого напали. Шуйские вообще прислали отписку, что никакой мыши не забывали, и все их мыши в их дворце. На гербовом бланке. Официальная позиция княжества. Какой-то бред…